И летели наземь самураи...
Шрифт:
Но его здесь не было. Никто не собирался спасать ее. Бармен не обращал на нее внимания, и она облокотилась на стойку, стараясь вглядеться в темноту. Нет, его здесь не было. Здесь не было и того человека, за которым ей поручили следить ее мучители.
Затем она увидела его. Он сидел к ней спиной. Повернувшись массивным телом, он позвал по-английски официанта. Серебряный рисунок и золотая эмблема украшали его погоны.
Она не сможет этого сделать. У нее нет сил.
Тем не менее она осторожно поднялась с высокого сиденья, стараясь причинять себе как можно меньше боли. Сейчас
За столом офицера не было женщин. Было еще рано, и офицер и его товарищи пили пиво из коричневых бутылок и разговаривали. Валя пробралась между столами, ударившись воспаленным бедром о край стула. Громила повернулся и опять позвал официанта, на этот раз более раздраженно.
Она не сможет этого сделать. Она не знает, что ей нужно говорить.
На мгновение она остановилась, страстно желая найти причину, чтобы ничего больше не делать. Ей очень хотелось сейчас тяжело заболеть, причем настолько серьезно, чтобы это заставило ее мучителей прекратить все это. Она опять вспомнила темную комнату с единственной лампочкой, вопросы и невыносимые побои.
Она вспомнила угрозы и то чувство, которое испытывала, лежа в холодном поту на бетонном полу.
"Один шаг за другим, — говорила она себе. — Как солдат. Ничего не произойдет. Ты бывала и в худших переделках".
Она встала за спинкой стула, ожидая, когда он обратит на нее внимание. Но он продолжал разговаривать с двумя другими мужчинами, сидящими за его столом. Наконец один из собеседников поднял глаза на Валю. Громила тоже повернул голову и взглянул в ту сторону, куда смотрел его собеседник; складки жира нависли над его воротником.
– Здравствуйте, — сказала Валя. Громила посмотрел на нее. В его взгляде было любопытство, смешанное с подозрением. Он не ответил.
— Мы раньше встречались, — продолжала Валя.
Громила кивнул:
— Я знаю.
— Позавчера ночью, — сказала Валя, стараясь сохранить спокойствие. Ей хотелось заплакать и убежать. Вместо этого она старалась придать своему голосу легкую сексуальность кинозвезды. — Я была с подругой по имени Таня.
— Я знаю, — повторил громила. — Я никогда не забываю женщин, которые уходят от меня, когда на столе еще полно выпивки.
Их глаза впервые встретились. Валя увидела ненависть в его темных зрачках.
"Я не могу сделать это", — сказала она себе.
Валя положила руку на плечо громилы, так что ее пальцы легли на холодную цветную эмблему. У нее было чувство, что ее заставили дотронуться до змеи. Но она не убирала руку.
Она улыбнулась как можно приветливее.
— О, — сказала она, смеясь, — вы меня не поняли. Я думала, вы не находите меня привлекательной и хотите остаться с Таней. Я думала, вам понравилась Таня.
Выражение глаз громилы несколько смягчилось. Затем его лицо осветилось широкой улыбкой и стали видны крупные, белые, чисто американские зубы. "Предназначенные для пережевывания американских бифштексов", —
— Я? — засмеялся громила. — Я? Влюблен в старушку Таню? — Его собутыльники тоже начали смеяться. — Это невозможно.
— Вы обидели меня, — солгала Валя. — Я думала, вы хотите, чтобы я ушла. — Она старалась вспомнить несколько разговорных английских выражений, которым не учат в советских школах. — Вы так смотрели на Таню.
— Я и не знал, что ты хочешь переспать со старушкой Таней, Билл, — сказал один из его собутыльников. — Оказывается, она в твоем вкусе.
Громила опять засмеялся, но на этот раз менее натянуто.
— Старушка Таня, — сказал он. — Никто, кроме Джимбо, не согласится посоревноваться с этой кобылкой.
Третий сидящий за столом офицер покачал головой, как будто бы попробовал что-то мерзкое.
– Старый Джим слепой, как летучая мышь.
— Я думаю, Джимбо нравятся девушки в теле, — сказал громила. Из-за акцента его трудно было понять. Он не двигался, и Валина рука все еще лежала на его плече. — Боже, я помню, как в Хуачуке сукин сын вечно торчал в Пако или Агуа Приета и развлекался с какой-нибудь здоровенной мексиканкой. Однажды чуть было не опоздал на поверку.
— Да, вот это были денечки, — согласился третий. — Во всяком случае, мексиканки мылись достаточно часто. — Он посмотрел Вале в лицо, затем скользнул взглядом по ее фигуре, а потом опять посмотрел ей в глаза. У него было беспредельно наглое выражение лица.
Громила вывернулся из-под Валиной руки. Она подумала, что он собирается избавиться от нее, и уже начала впадать в панику. Она готова на все, даже встать на колени. Валя представила себе огромного следователя с рыхлым лицом, склонившегося над ней. Она вспомнила более молодого красивого офицера, который уверял ее, что от нее требуется лишь подружиться с одним человеком. Он говорил это таким спокойным тоном, что она сразу почувствовала, что наступил конец света.
Громила ногой толкнул стул, стоящий у самого стола.
— Садись, — сказал он Вале. — Что ты будешь пить?
Валя почти упала на край стула, ударившись задом, а позвоночник задрожал в ожидании боли. Только через некоторое время боль пришла.
— Что-нибудь. Мне все равно. Что-нибудь крепкое.
Вдруг громила наклонился близко к Вале и пристально посмотрел на нее. Она вся съежилась.
Громила присвистнул:
— Ого, это твой парень преподнес тебе такой подарочек, милашка?
Валя почувствовала, как от смущения кровь стала приливать к лицу.
— Это несчастный случая, — сказала она. — Я упала с лестницы.
Громила слегка улыбнулся и откинулся на спинку стула.
— Угу. Я сам тоже падал с такой лестницы пару раз.
Он просунул руку у нее за спиной и подвинул ее стул к своему. Положил тяжелую руку ей на плечо, затем провел ею по спине и опустил на холмик ее худеньких ягодиц…
Он кивнул и сказал.
— Да, ты довольно тощенькая, но ты мне подойдешь. — Он наклонился поближе к ней так, чтобы его друзья не могли слышать. Губами он касался Валиных волос. От него пахло, как из бочки прокисшего пива. — Сто американских долларов, — сказал он, — и ни цента больше.