И летели наземь самураи...
Шрифт:
11
4 ноября 2020 года
Нобуру снилась желтая лошадь у соленого озера. Он приблизился к лошади, но животное не обращало на него никакого внимания. Лошадь, пощипывающая пучки чахлой травы, выглядела крайне усталой, и ее спина так сильно прогнулась, что, казалось, она могла бы сломаться даже под тяжестью ребенка. Нобуру был одет в хороший английский костюм, впечатление от которого портило только отсутствие запонок. Он искал их в песке и опасался, что лошадь может съесть их по ошибке. Он окликнул животное. Он знал его имя. И лошадь подняла голову, покорно поворачиваясь в сторону Нобуру. Желтая лошадь была
Затем появились темнолицые люди. Из небытия. Они шли отовсюду. Они стремительно выскакивали из моря, причитая на незнакомом языке. Нобуру подумал, что они пришли убить лошадь. Он побежал к безучастному животному, решив защитить его. Но темнолицые люди не интересовались лошадью. Нобуру ошибался. Они пришли за ним.
Бесчисленные руки скользили по нему, цепляясь за него, сжимая в крепких объятиях. Он отбивался, так как чувствовал, что это будет самая страшная из всех пыток. Но толпа держала его в своей власти. Сжимавшие его руки становились все сильнее. Он чувствовал чуждый запах их дыхания. Он пытался остановить их, объяснить, что невозможно убить человека без запонок. Невыносимо было думать, что он может закончить свою жизнь не полностью одетым.
Затем на небе появился дракон. Все вокруг вспыхнуло. Он мог видеть темные очертания императорского дворца в Токио, выделяющиеся на фоне яркого неба. Он совсем не видел дракона. Тот был темным и бесформенным. Но он знал, что дракон здесь. Он чувствовал движение воздуха от взмахов его крыльев. Темнолицые люди исчезли. Вместо них к нему приблизились мертвецы в ветхих военных формах. Изуродованные чумой, с белыми черепами, просвечивающими сквозь сгнившее мясо, они жаждали расправы и шли к нему. И он знал их. Он знал их давнымдавно. Это были старые знакомые из его подсознания. Но они никогда раньше не подходили так близко. Самый страшный из них устремился вперед, дотрагиваясь до Нобуру светящимися пальцами.
— Они возвращаются, — сказал Акиро.
Нобуру сделал глубокий вдох. Он почувствовал запах смерти. Он старался вздремнуть, отдохнуть немного. Но было бы значительно лучше продолжать бодрствовать. Его сны противоречили действительности. Хмельной от видений, шатаясь, он направился назад к своему пункту наблюдения на крыше штаба.
Да. Сейчас их можно было слышать. Взбирающихся вверх по холму в свете угасающего дня темнолицых людей. Поющих.
— Я не могу этого понять, — сказал Акиро. — Я не могу этого понять. — Он говорил это не Нобуру, а себе рассеянным тоном человека, полностью потерявшего всякую уверенность и ожидающего смерти.
— Вы распределили боеприпасы? — спросил Нобуру. Он потрогал повязку на голове. Она развязалась во время короткого сна. Он все еще не был уверен в реальности происходящего. Воин из сновидения плясал на обрывках действительности. Нобуру чувствовал себя так, как будто он очнулся после нездорового наркотического сна, и неземное пение и скандирование на улицах, казалось, соединяли мир снов и реальность.
— Господин генерал, — откликнулся Акиро, обрадовавшись, что он может доложить о конкретном деле, — распределение закончено. Люди имеют в среднем по восемнадцать патронов на каждый автомат. Мы также доставили оружие, снятое с убитых солдат противника. Имеется приблизительно семьдесят патронов на каждый пулемет. По одной гранате на каждые два человека.
Да. Так много было непредвиденного. Толпа постепенно поднималась
– По-прежнему нет прямой связи с тыловым штабом или с Токио? — спросил Нобуру.
Акиро опустил голову.
— Казалось, что ситуация улучшается. Однако час спустя опять начались помехи.
— Те же, что и прошлой ночью?
— Нет, другие. Офицер службы связи сказал, что вчера ночью были заградительные помехи, сегодня помехи похожи на пиявок, которые присасываются к работающим приборам и выводят их из строя.
Что это могло означать? В течение всей своей военной карьеры Нобуру никогда не был полностью лишен информации. Он считал наличие информации само собой разумеющимся. Сейчас, будучи уже старым, он чувствовал себя так, как будто попал на несколько столетий назад и должен был провести свое последнее сражение в неизвестности.
"Ну что ж, — думал он, — сейчас это не имеет большого значения". Даже если бы внезапно линии связи были бы восстановлены, все равно было бы уже поздно. Дружественные силы были слишком далеко. Он посмотрел на карту, анализируя плохо развитую сеть дорог с точки зрения возможности снятия осады. Преимущество было полностью на стороне противника. Через час, возможно раньше, чужие люди в последний раз перелезут через стены, будут просачиваться в двери, карабкаться в окна. Все было кончено.
Он хотел сказать что-нибудь еще, чтобы ободрить Акиро, но слова не приходили ему в голову. Даже его дар убеждения изменил ему под конец.
— Идем, — сказал Нобуру. — Мы попробуем провести последний сеанс радиосвязи. Для порядка.
Они стали спускаться по внутренним переходам здания штаба, ступая между рядами раненых людей, лежащих в коридорах. То тут, то там солдаты, находящиеся в сознании, пытались подняться при появлении командира. Но все попытки терпели неудачу. Два офицера и сержант перетаскивали коробки с документами в комнату, где хранилась машинка для уничтожения бумаг. Проходя мимо, Нобуру почувствовал жар от машины и мельком увидел руки, бросающие бумаги в ее топку. Времена бережного контроля и регистрации документов прошли.
Они преодолели пространство коридора, загроможденного служебной мебелью, в котором не было раненых. Нобуру остановил Акиро, схватив его за руку.
— Кто-нибудь назначен… позаботиться о раненых? — спросил Нобуру. — На всякий случай.
— Господин генерал, — печально ответил Акиро, — необходимые боеприпасы отложены. Два сержанта получили задание.
— Это надежные люди? — спросил Нобуру.
— Лучшие из тех, кого могли найти, — ответил адъютант.
"Какая пустая трата сил", — подумал Нобуру. В первый раз он почувствовал степень своей подлинной привязанности к молодому человеку. Акиро наконец научился сочувствовать людям, хотя это сочувствие пришло слишком поздно.
"Но это же вечная истина, — подумал Нобуру. — Понимание всегда приходит слишком поздно. Несомненно, с ним так и случилось".
Они прошли по комнате, в которой невозмутимый главный компьютер смотрел свои электронные сны. Компьютер был оставлен в рабочем состоянии, но его клавиатура была заблокирована, чтобы посторонний не мог воспользоваться ею, не зная соответствующего кода. Для толпы компьютер был бесполезной добычей. Но если азербайджанцы не разрушат его, то компьютер будет бесценным после захвата штаба группой деблокировки.