И настанет весёлое утро (сборник)
Шрифт:
– Ну так, значит, и называется эта улица. А болото, наверно, было раньше. Раньше-раньше.
– Когда впервые построили Татарский мост?
– Может быть, и тогда.
И Фокки, почувствовав, что не всё в порядке, слегка приуныл.
– Ладно, Полиночка. Помнишь:
Ты не падай духом,Эй!Ты надейся, ты надейся!– Как же! Заветная песня Говорящих Лошадей. Как давно это уже было!
Полина вдруг вспомнила: за городом
– Ая, пойдём скорее. А то вдруг птица Чур улетит, и мы навсегда останемся в тогдашнем Крутогорске!
– Полина, но ты же обещала не бояться! – сказала Ая. – А ты всё время чего-то опасаешься. Так нельзя.
Они двинулись дальше. Прошли всю нечётную сторону. Их немного смутило то, что некоторые дома стояли пустые. Тёмные окна были заколочены досками. Но в иных, как видно, жили люди. На верёвках сушилось бельишко. На дворах дрова были сложены в поленницы. На некоторых – небольшой грудой был насыпан уголь. Дома были отгорожены заборами. В заборах – калитки, некоторые с железным дверным кольцом.
– Полина, постучи в этот дом, может быть, кто-нибудь там есть, – предложила Ая и сама отступила в тень.
Полина постучала. Но из этого ровным счётом ничего не вышло.
Никто на стук не ответил, никто не вышел открывать.
– Странно, – сказала Ая. – Какой-то у них чудной безлюдный час. – И чтобы подбодрить Полину, она опять пропела:
Ты не падай духом,Эй!Ты надейся, ты надейся!Но даже светлые огоньки её песенки никого не выманили наружу.
– Ну ладно, – сказала Ая. – Пошли теперь по чётной стороне.
И они медленно двинулись от дома номер два по чётной стороне. Та же картина. Одни дома заколочены, в других – живут. Но дома почему-то никого не оказывалось.
И вдруг…
Нет-нет-нет, этого никак не могло быть! Поэтому Полина сначала даже промолчала. Ей показалось, ей послышалось, что через высокий забор дома номер двадцать два перепорхнула песенка, которую кто-то напевал вполголоса. Но какая это была песенка!
Пёсик в лодочке отчалил,Пёсик в лодочке плывёт.Не бывает сплошь печали,Пёсик радость принесёт.Послушайте, ведь это и была та странная песенка, которую на прощание спел её любимый доктор Дорохов!
– Ая, – сказала Полина шёпотом, – ты ничего не слышишь?
Ая прислушалась.
– Не слышу. Нет, нет, слышу!
И по забору побежали огоньки, потому что она повторила песенку:
Пёсик в лодочке отчалил,Пёсик в лодочке плывёт.Не бывает сплошь печали,Пёсик радость принесёт!И не успела она допеть, как сама собой распахнулась калитка и показался человек.
– Кто это тут мне подпевает? –
Человек был худощав, высок ростом, темноволос… Он показался Полине очень знакомым.
Да это же доктор Дорохов! Ах, нет, доктор Дорохов молодой и светлый. А этот – средних лет и темноволосый. Но напоминает, ужасно напоминает доктора Дорохова!
– Полина! – вдруг закричала Ая. Она так громко закричала, что вся улица осветилась, точно праздничным салютом. – Полина! Да ведь это же Хозяин! Тот, что нарисован на пергаментном свитке! Хозяин! Конюх!
Да, да, да! Ведь тот, с пергаментного свитка, тоже был немного похож на доктора Дорохова!
– Я никогда не был конюхом, мои хорошие, – сказал тот, кто стоял в проёме калитки. – И не знаю ничего ни про какой свиток. Вы что-то путаете. Меня зовут Вардкез. Заходите, милые и странные девочки, – повторил он. – И пёсик, ты тоже заходи.
Он пропустил их вперёд, закрыл калитку на щеколду и по выложенной камешками тропинке провёл к дому. Дом был маленький, но с огромными окнами. В саду, конечно, были только островки тающего снега и никаких, никаких роз!
Пока они шли, Вардкез всё время напевал:
Пёсик в лодочке отчалил,Пёсик в лодочке плывёт.Не бывает сплошь печали,Пёсик радость принесёт!И, наклонившись, потрепал Фокки по спинке.
Все поднялись на крылечко, открылась обитая клеёнкой дверь, пропустила всех в тёмные сени, потом – в светлую комнату.
Вардкез пригляделся к Ае.
– Ага. Понимаю. Ты – звезда, – сказал он. – Как тебя зовут?
– Ая, – ответила за неё Полина.
– Ая? Какое хорошее звёздное имя, – обратился Вардкез к Ае. – Ну так разве не чудо, что звезда пришла к нам на землю и стала девочкой и подружилась с другой, просто земной девочкой. И захотела сделать её счастливой. Разве не чудо, ответь-ка мне, Веснушка?
Полина замерла. Так её на всём свете называл только один человек – доктор Дорохов.
– Я знаю, зачем вы пришли. Пойдёмте. Он открыл ещё одну дверь, и там – там!
Нет, этого описать даже нельзя! Там под стеклянной крышей был – нет, не сад, нет, не цветник, – там был розовый лес! И даже так: Розовый Лес.
На высоких стеблях чуть покачивались алые-алые и белые-белоснежные розы!
Совсем не такие, какие продаются в магазине или на базаре. Или даже расцветают на юге. Совсем не такие. Они были живые! Нет, не в том смысле, что они были похожи на людей или там умели разговаривать. Ничего такого не было. Просто это была невероятная живая красота!
– Правильно, Веснушка, – опять так назвал Полину Вардкез. – Правильно. Эта красота приносит веселье и радость, люди совсем по-другому начинают смотреть на вещи. И тебе нужны, обязательно нужны эти розы.