И нет конца паломничеству
Шрифт:
— Надо же, — сказал Риз. — Король не остановился в замке.
— Возможно, король не доверяет Раймонду, — заметил Грач. — Что неудивительно, этому интригану мало кто доверяет… Хотя сейчас Раймонду невыгодно враждовать с Генрихом: только на него он и может опереться, учитывая его размолвку с королем Франции… Конечно, Генрих может подозревать, что Раймонд заключает с ним союз только для вида, а сам за его спиной стремится ухватить себе Аквитанию…
— Ладно, ладно, — перебил его Риз. — Я уже на середине запутался.
— Чем больше мы перебираем мотивы действий этих господ, тем больше запутываемся, — согласно
— В общем, неудивительно что Генрих в замок не хочет, — подвел итог Фаско. — Не хочет окружать себя воинами Раймонда. Ох, бедная его челядь.
— Двору короля привычно спать на земле и где придется, — сухо заметил Грач, — он свое окружение еще до коронации вот так мотал по всей Европе.
— Ладно, — сказал Фаско, — я разузнаю, где хотят провести оммаж [49] : здесь, на лугу, или в аббатстве. И попытаюсь поискать весточку от наших госпитальерш, а то что-то пропали они совсем…
Фаско тут же след простыл, но ответ на первый вопрос они получили и без него. Граф Раймонд должен был принести клятву на лугу, так, чтобы видело как можно больше народу; после этого короля и графа ждали в соборе святого Этьена, что в аббатстве, для благодарственного молебна и торжественной службы. Предполагалось, что по дороге Генрих и Раймонд будут неспешно беседовать.
49
Оммаж — церемония вассальной клятвы.
Это Риза более или менее устраивало — полным-полно возможностей для Раймонда изложить Генриху сведения о заговоре. Еще бы, конечно, самому послушать, о чем они там будут говорить, но Риз не сомневался: обоих венценосных особ наверняка окружат несколько рыцарей и их оруженосцев. Тут уж не подслушаешь.
Риз решил разыскать Картер и Шоу и после оммажа. Они-то будут знать о последствиях разговора. Генрих, должно быть, посадит свою жену под замок куда-нибудь, а сыновей отлучит от кошелька и земель (впрочем, по слухам, они и так не получают доходов с земель, которые Генрих им передал). Но это уже будут его проблемы. Главное — Риз и Грач предотвратят всеевропейскую смуту.
Но госпитальерши нашли их сами — как раз в тот момент, когда Риз уплатил целую серебряную монету, чтобы их с Грачом пустили под навес, расположенный ближе всего к предполагаемому месту оммажа. Посреди луга уже установили для Генриха резное деревянное кресло, похожее на трон.
Цена Джона возмутила: он постарался угрожающе нависнуть над всадником, но того выражение лица Риза не впечатлило.
— Не нравится, так и езжайте, благородные господа, — сказал он на едва разборчивой латыни. — Тут полно желающих…
Судя по его интонации, Риза и Грача он явно особенно благородными не считал: и просторное сюрко Риза, и Грачов плащ запылились с дороги. Видно, что не простолюдины, и только.
Грач коротко кивнул, Риз вздохнул и кинул стражнику серебряный пенни [50] .
— Я с ними! — сказал нахальный голос сестры Шоу. Ее великолепный черный конь протиснулся рядом с Гнедко Риза и Звездочкой Грача в деревянные воротца.
50
Серебряные пенсы имели хождение по всей Франции.
— Сестра Шоу! — проговорил Грач. — Чрезвычайно рад вас видеть. Как поживает наша общая знакомая?
— Вы про эту чокнутую Юдифь? — на лице Шоу появилось что-то вроде терпеливого раздражения, хотя сестра-госпитальер и не производила впечатление человека терпеливого. — Она — замысел Врага рода человеческого против нашего ордена. Все с ней хорошо. А вот с Раймондом… Я не знаю, что с ним такое, но Джосс еле-еле его уговорила рассказать Генриху о заговоре! Он отказывался даже верить письму: если бы в отряде не было его людей и если бы вела его не Картер, известная своей честностью, не знаю даже, решился бы он пустить его в ход…
— Не похоже на то, что я знаю о Раймонде, — пробормотал Грач.
— Вот и Джосс то же говорит, — мрачно кивнула Шоу. — С нас семь потов сошло, пока мы его уломали поговорить с Генрихом. Только бы теперь не передумал.
К ним присоединился Фаско (то ли как-то просочился мимо стражника, то ли тоже заплатил непомерную цену), очень обрадовался присутствию Шоу и предложил ей орехов в меду. Та поглядела на тосканца как на слизняка, но орехи взяла.
— Вы не подумайте, я от чистого сердца! — Фаско прижал обе руки к груди. — Исключительно в знак восхищения!
— Да мне плевать, — ответила Шоу равнодушно. — Еда есть еда, я от нее не отказываюсь.
Наконец на лужайке собралось достаточно благородных господ. Многие из них оказались под тем же навесом, что Риз с Грачом. Риз ловил любопытные взгляды: видно, гости пытались угадать, откуда они такие взялись. Риз на этот счет не беспокоился. Ничто в их с Грачом одежде не указывало на определенную местность: англо-норманны подумают, что они из тулузцев, а тулузцы решат, что перед ними норманны.
А вообще-то Риз слышал в толпе много говоров и замечал орнаменты и покрои со всего континента: примирение графа Тулузского и короля Английского было горячей сплетней, многие явились сюда специально, полюбоваться на это зрелище.
Риз даже себя поймал на легком волнении: как-то выглядит английский король, самый могущественный феодал Европы после, может быть, императора Фридриха [51] ?
Оказалось, ничего особенного. Высокий, не молодой, но и не старый — лет на десять старше Риза. В светлых, рыжеватых волосах седина, окладистая борода тщательно расчесана и завита. Тяжелый взгляд синих глаз исподлобья.
Риз решил, что Ричард очень походил на отца, и если бы Ризу случалось видеть Генриха прежде, он бы его сына в Уорике, конечно, узнал. По слухам, все законные сыновья короля были похожи на него, и только поэтому он вроде бы до сих пор не развелся с королевой.
51
Речь идет о Фридрихе Барбароссе, императоре Священной Римской Империи, которая считалась самым могущественным государством Европы.