И нет у него тайн
Шрифт:
Среди загонщиков барона не оказалось, он ждал их возвращения у ворот. С нетерпением прищелкивая каблуками, вглядывался он в темноту.
— Что они там возятся! — говорил он стоявшему рядом Збигневу. — Изловить какого-то полудохлого сопляка не могут, что за войско у меня?
— Возвращаются, — сказал негромко Збигнев. — Пан Юзеф, что-то их там многовато...
— Вижу... — встревожился барон. — Еще какой-то отряд... Ты вот что... Иди-ка к нашему дорогому Стефану, держись с ним рядом и не спускай глаз. А, да, и проверь, что там с Войцехом. Почему он выпустил этого щенка,
Винс уже чувствовал себя в полной безопасности, сидя рядом с этим сильным человеком. И что там какой-то барон, сущая безделица!
— Пан полковник, а как вы здесь оказались? — спросил Винс, покачиваясь в широком седле.
— Представь, совершенно случайно, — ответил полковник. — Я встретил отряд, что вез труну с прахом пана воеводы, решил вернуться с ними вместе. Просто сердцем чуял, что беда здесь. И не ошибся, к моему сожалению.
— А почему среди ночи? Почему днем не поехали? — не унимался Винсент.
— Это уж я настоял. Тут дороги всего ничего, зачем же еще ночлег устраивать. Видишь, не зря мы торопились. Так что со Стефаном? Где он?
— Его пан барон в «холодную» засадил. А я сбежал и вот...
— Что?! В «холодную»?! Да как он посмел! — яростно воскликнул пан Шенсный.
— А еще...
— Говори!
Винс склонил голову, но выдавил через силу:
— А еще он приказал привязать Стефана к коню и...
— Я понял, не продолжай... Он за все поплатится, увидишь... Такое не прощается... Ну-ка, спешивайся, малыш. Останешься в обозе, а мы там сами справимся.
Полковник ссадил мальчишку, не обращая внимания на его сопротивление, затем подал команду и кони пошли вскачь, стремительно приближаясь к воротам имения.
— Раскрыть ворота! — громко крикнул полковник на ходу.
Барон Лещинский вышел в калитку у запертых ворот и спросил, столь же громко:
— С кем говорю?
— Полковник Казимир Шенсный! Кто вы, шановный?
— Барон Юзеф Лещинский. С чем пожаловали, полковник?
— Так и будем у ворот беседу вести? — спросил полковник, гарцуя перед лениво прислонившемуся к двери бароном Лещинским. — И почему меня не встречает сын моего погибшего друга воеводы Сендинежа? Где Стефан, почему не вышел?
Пан Лещинский не торопился с ответом, лихорадочно ища выход из сложившейся ситуации. Он понимал, что бой принимать нельзя — исход будет непредсказуемым, силы почти равны.
— Простите, полковник, за вынужденную предосторожность. Вы сами понимаете, раскрывать ворота перед незнакомым вооруженным отрядом, да еще ночью, равносильно самоубийству. Я немедленно прикажу провести вас на подворье. Эй, раскрыть ворота, да поживей!
Тяжелые створы ворот разошлись. Один за другим входили на темный двор кони. Полковник не выпускал из виду ни одного из встречавших, настороженно вглядываясь в их угрюмые лица. Да, эти люди способны на все...
— Я хочу видеть Стефана незамедлительно! — сказал полковник, спешиваясь.
— Ночь на дворе, к чему беспокоить мальчика? — улыбнулся барон. — Я велю приготовить вам комнату,
— Привез прах воеводы...
— Ах, вот как... Где же он, я не вижу.
— Труна следует в обозе, я велел им не торопиться, чтоб не перекинулись ненароком.
— Вы предусмотрительны. До утра они доберутся, я полагаю?
— Без сомнения. А что у вас произошло с мальчиком, что выскочил мне навстречу, словно за ним гнались черти?
Барон нахмурился:
— Вы изловили этого воришку? Где он? Я был бы весьма признателен. Щенок посмел украсть у меня кошель.
— Я оставил мальчика с обозом.
— Не сбежит ли?
— Нет, не думаю. Но не будем отвлекаться. Я согласен, будить Стефана сейчас негоже. Но взглянуть я на него обязан. Проводите меня, шановный.
Такая настойчивость барону пришлась явно не по душе, но вокруг стояли люди полковника, настроенные весьма решительно. Пан Лещинский понял, что полковник не отступится и обмануть его не удастся. Увидев пустую спальню, он возьмет саблю в руки и что предпримет дальше, угадать несложно, даже не посмотрит на чин.
Барон замешкался, потом сказал:
— Пойдемте, шановный. Я только отдам кое-какие распоряжения моему слуге.
И отошел в сторонку, подзывая к себе Кшиштофа.
Глава двадцать третья
Винсент брел рядом с телегой, на которой в большой деревянной труне покоилось тело погибшего воеводы. Обитая темной материей, труна лежала на охапках соломы и навевала непреодолимую тоску. Винс, хоть и был уставший и измотанный от погони, старался держаться от нее подальше, чтобы не задеть ненароком даже рукавом. И уж тем более не хотелось садиться в телегу.
Возница лениво понукивал, подгоняя столь же ленивую лошадку, но та вовсе не намерена была превращаться в скаковую, да еще в такую темень.
С телегой остались четверо всадников. Им была весьма не по душе такая участь — охранять прах усопшего. Они дремали на ходу, лишь изредка открывая глаза, чтобы направить на путь истинный своих коней, так и норовивших отклониться в сторону к сочной траве.
Винсу все это уже порядком поднадоело. Мало того, что полковник отставил его, словно бесполезную вещь, и не взял с собой, так теперь еще надо переживать, что там происходит. Вдруг дошло до боя и барон одерживает верх? Кто же тогда спасет Стефана? Нет, это совершенно невозможно! Винс должен быть там во что бы то ни стало!
Но если все пойдет так, как теперь, то телега доедет до имения от силы через полчаса, а то и час. Решение пришло неожиданно, как впрочем и все в этот нелегкий день.
Один из всадников сказал, развеяв тихую ночь хриплым басом:
— Что-то у меня душа не на месте, браты. Как бы наш полковник в засаду не угодил. Не слыхать ничего, ни криков, ни гомона, может их там уж порубили всех? Съезжу-ка я, поразведаю. А вы продолжайте путь, да сторожитесь, дрема не лучший попутчик.
Он не успел пришпорить коня, как Винс кинулся к нему: