И обратил свой гнев в книжную пыль...
Шрифт:
Так обстояли дела, когда в середине декабря 1972 года меня неожиданно вызвал к себе Зигфред Тауберт. С таинственной серьезностью на лице он закрыл за мной дверь, чтобы сообщить то, что знал на фирме каждый, а именно: в год шестидесятилетия, то есть в 1974 году, он оставит свой пост. И после этого сказал еще таинственнее: он собирается предложить меня в качестве своего преемника!
— Ну, что ты на это скажешь?
На лице у него застыло выражение радостного ожидания, при этом он не спускал с меня глаз. Что я мог сказать на это? Я знал, что он уже давно присмотрел другого кандидата себе на замену — д-ра Мюллера-Рёмхельда, предпредшественника
Д-р Мюллер-Рёмхельд был любезным господином, правда, немного тяжеловатым, он как бы олицетворял собой солидность, кроме того, был лет на десять старше меня — приземистый, ровный, надежный человек. Что побудило Тауберта добавить в предвыборном марафоне к этому ходячему монументу такого беспокойного, все еще не устаканившегося тридцатипятилетнего «левака», каким я повсюду слыл, подталкивая меня вспрыгнуть на ходу на ту же карусель? Может, он хотел подстраховаться? Как-то не верилось в неожиданно проснувшуюся в нем симпатию ко мне. Хотя бы потому, что наши отношения, мягко говоря, постоянно были натянутыми!
Не говоря уже о том, что я не видел своего будущего в этих стенах, о чем пока объявить еще не мог. Я ведь хотел съездить сначала в Латинскую Америку. Только после этого я смог бы, вероятно, подать заявление об уходе!
Со словами: «Я подумаю», — покинул я кабинет разочарованного директора, и в последующие дни усиленно старался забыть о неожиданно свалившейся на меня перспективе. Я стремился прогнать мысли о лестном предложении, поскольку считал, что у меня нет никаких шансов победить на выборах в Наблюдательном совете. То, что предложение исходило от Тауберта, перманентно находившегося в сложных отношениях со всем Наблюдательным советом, было для меня скорее минусом, чем плюсом. И кроме того, я уже встал на путь трудной борьбы с самим собой, чтобы оставить эту деятельность. Я только просто еще не знал, куда пойти!
Но как это обычно бывает — ночью перед сном, или в машине за рулем, или днем, когда задумаешься, сидя за письменным столом, — я вдруг стал ловить себя на мысли, а что, если?..
Кончилось тем, что я договорился о встрече с Клаусом Г. Зауром, которого знал по Бразилии, — он был знатоком мнений, складывавшихся в здешних издательских кругах. Мы встретились во франкфуртском кафе «Кранцлер». Что он думает по поводу моей кандидатуры и как расценивает мои шансы?
Кто знает Клауса Г. Заура, тому легко представить, как протекал этот разговор. Он без конца рассказывал анекдоты про одного и про другого, доказывая этим, насколько вхож в высшие круги. Я не прерывал его, чтобы не выдать своей заинтересованности. Наконец в гардеробе, когда он уже собрался распрощаться, я спросил:
— Господин Заур, но вы так и не ответили на мой входящий вопрос.
— Входящий вопрос? Ах, да! Не питайте слишком больших надежд!
Ну, я и не собирался. И как-то с облегчением вообще оставил эту тему. Но Тауберт напоминал мне о том, что я должен дать ответ. Постепенно он начал сердиться, поскольку рассматривал сделанное предложение как знак оказанного доверия. А я все еще не был готов просто махнуть на это рукой, что было бы более чем последовательным с моей стороны, поскольку с каждым днем убеждался, что после поездки в Латинскую Америку уйду из фирмы. Но я все оттягивал, не давая Тауберту ясного ответа.
В начале февраля 1973 года я занялся подготовкой другой поездки — в Финляндию. Мы хотели провести
Через три дня в Лаппенранте, в воскресенье, я гулял по льду, местами такому прозрачному, что, казалось, идешь по воде. Позднее, вернувшись в свой маленький, немного затхлый отель «Patria», я взял бумагу и карандаш и написал: «Обзор жизни за последние годы. Отчет». Я явно нуждался в направляющей линии!
Не зная, что написать дальше, я вытащил из своего багажа книгу, которую уже давно хотел прочитать: Франц Фанон «Вставай, проклятьем заклейменный!». Вечером я пошел в ресторан, где были танцы. Я немного поел, с интересом наблюдая за отжившим свой век мелкобуржуазным ритуалом, это развлекло меня. И вдруг почувствовал, что книга Фанона проняла меня.
Возвратясь во Франкфурт, я сообщил Тауберту о согласии выставить себя в качестве кандидата на пост директора. Я был убежден в бесполезности этого шага, но не хотел позднее, если с Латинской Америкой дело все-таки не заладится, упрекать себя в том, что даже не попытался попробовать. И вот наконец наступил день моего отъезда в Мексику. Жена должна была сначала отвезти детей в Аргентину, а потом присоединиться ко мне.
Мексика
1-й день поездки, 6 марта 1973 г.
Вылет в Амстердам. Час спустя — пересадка. Впервые на «Боинге-747» через Монреаль и Хьюстон в Мехико (в общей сложности 16 часов полета). В просторном салоне огромного лайнера ощущение полета теряется!
В аэропорту меня встречает Клаус Тиле со своей спутницей жизни Беатрис и белокурым мексиканцем Басурто из фирмы по импорту книжной продукции «Litexa Мехісапа».
2-й день
Господина Франка, референта по культуре при немецком посольстве, прождал полчаса, тот никак не мог найти свое начальство — не человек, а зануда! Обсуждение с Басурто и Клаусом Тиле в «Litexa Мехісапа» перспектив рынка немецкой книжной продукции. Затем в «Санборн» — ресторан и книжный магазин одновременно. Оттуда в книжный магазин «Central de Publicaciones». Вопрос к директору г-ну Мисрачи: как организована книжная торговля в Мексике?
4-й день
Г-н Коницки из Фонда им. Фридриха Эберта от встречи отказался, сослался на болезнь. «Libreria Alemana de Ultramar» — немецкий книжный магазин рядом с немецкой школой и филиалом Гёте-Института. Владелица Маргрит Кляйн — немного капризная особа. Много устаревших книг. В продаже в основном иллюстрированные журналы и учебники.
Затем в «Libreria Internacional»: основанный в 1941 году книготорговцем из Вены Рудольфом Нойхаузом, этот книжный магазин вскоре переориентировался с немецкой беллетристики на англо-испанскую научную литературу. Однако теперешний владелец Роберто Кольб все еще ощущает себя посредником между Европой и Латинской Америкой. Он продал значительную часть акций своего магазина, равно как и своего педагогического издательства «El Manual Moderno», голландскому издательству «Elsevier».