И он ее поцеловал
Шрифт:
Гарри тоже поднялся.
– Мне хотелось бы составить вам компанию, – услышал он свой голос.
Эмма с сомнением посмотрела на него:
– Хотите пойти со мной? Вы?
Он рассмеялся:
– Понимаю, это вас удивляет.
– Мягко говоря. Вы же ненавидите магазины.
– А вы обожаете. Вот почему я перекладывал покупку подарков на ваши плечики. Вы в этом деле намного лучше меня разбираетесь. У вас талант отыскивать подходящую вещь для каждого.
– Спасибо, милорд. Всегда приятно знать, что твой подарок пришелся человеку по сердцу.
– Если это доставляет вам такое удовольствие, то почему
– Решительно нет, – поспешно выпалила Эмма.
– Вы стали такой бессердечной, – притворно вздохнул Гарри. – Подумайте о моих несчастных сестрах.
Его мольбы не произвели на нее никакого впечатления.
– Я не умею выбирать подарки, мисс Дав, – сказал он, шагая за ней к двери. – Вы не представляете, какой это кошмар, когда до Рождества два дня, а вы не знаете, что купить.
– Так вам и надо, не будете тянуть до последнего момента.
– Может, вы и правы, но Рождество без вас пугает меня.
– Не бойтесь. Просто внимательно слушайте, что говорят окружающие. И идите в магазин, без этого, к сожалению, не обойтись.
Он застонал.
– Считайте нашу сегодняшнюю прогулку хорошей тренировкой.
– Ну ладно. Буду оттачивать мастерство хождения по магазинам, наблюдая за вами.
С этим он и мисс Дав отбыли к рынку «Ковент-Гарден», и в последующие два часа Гарри начал лучше понимать ее. Он открыл в ней прекрасного слушателя, обладающего прирожденным даром брать у людей интервью и выуживать из них необходимую информацию. Жена мясника сказала ей, где купить вкусную горчицу. Лоточник, торгующий овощами и фруктами, поделился рецептом изумительного корнуоллского печенья. Полицейский на углу Мейден-лейн и Бедфорд-стрит сообщил, какие переулки безопасны, а какие нет. Эмма была готова учиться всему и у всех, внимательно слушала людей и брала на карандаш все сведения, которые сумела добыть. Ничего удивительного, что она знала, где найти самые качественные ботинки и как смастерить бумажных зверушек. Она хорошо разбиралась в человеческих слабостях и играла на одной из них – люди чувствовали свою важность, делясь с ней знаниями, и им это нравилось.
Гарри держался в сторонке, и временами Эмма так увлекалась беседой, что, казалось, забывала о нем. Он наблюдал за ней, пользуясь моментом, но нечего было и мечтать снова увидеть ее силуэт в лучах солнца. По крайней мере не сегодня.
Она была в наглухо застегнутом бежевом костюме, из которого выглядывал лишь высокий ворот белой блузы и зеленая бархотка вокруг шеи. Необъятные сверху и узкие в локте и у запястья рукава и оборка на талии непропорционально увеличивали в объемах ее хрупкие плечики и узкие бедра, а соломенная шляпка с кучей зеленых ленточек и сливочных перьев мешала увидеть огненно-рыжие отблески в ее волосах. Широкие поля скрывали от Гарри ее глаза.
И все же пока они бродили меж фруктов и овощей рынка «Ковент-Гарден», он утешался тем, что видел: мягкой светлой кожей ушка и шейки, утонченным носиком и милыми золотыми веснушками. Сколько еще веснушек скрывается от его глаз? Сколько времени потребуется, чтобы перецеловать их все?
Как только в голове возникали подобные мысли, Гарри пытался прогнать их прочь и подумать о чем-нибудь менее интимном, но, как он и подозревал, сделать это было нелегко. Перед глазами постоянно всплывала фигурка
Он решил, что пришла пора немного поговорить.
– Мисс Дав, я начинаю восхищаться вашими методами добывания информации, – сказал он, когда они шли по разные стороны длинного деревянного прилавка, уставленного корзинами с первыми летними фруктами. – Вы прекрасный слушатель, и люди охотно откликаются на это.
Наградой ему стала улыбка.
– Спасибо. Было бы, конечно же, легче, если бы я могла открыть им, что я миссис Бартлби. Люди проявили бы больше старания. Но поскольку мы храним ее личность в тайне, я довольствуюсь положением секретаря.
– Да, я уже заметил, что вы именно так и представляешь. Насколько я понимаю, миссис Бартлби нет нужды подмасливать людей, но ее секретарь вынуждена делать это.
– Я никого не подмасливаю, – поморщилась Эмма.
– О, еще как подмасливаете! Причем всех, кто встречается вам на пути. То есть, – усмехнулся он, – всех, кроме меня.
К его удивлению, она остановилась, и Гарри последовал ее примеру.
– Я сожалею о том, что наговорила в тот день, правда. – Она повернулась и посмотрела на него через прилавок. – Не знаю, какая муха меня укусила.
– Не надо сожалеть, – произнес он с напускной суровостью. – Это была самая честная оценка, ни грамма лести. На вас трудно произвести впечатление, мисс Дав.
– Неужели? – Она взяла из корзины сливу. – А вам-то какое до этого дело? Вы же говорите, что вас не интересует мнение других людей, – напомнила она ему, положив одну сливу и выбрав другую, – так зачем вам производить на меня впечатление?
Он пораженно посмотрел на нее через прилавок, так и не найдя остроумного ответа.
– Все не так просто, да, милорд? – промурлыкала она, с легкой улыбкой взяв из корзины следующую сливу. – Иногда важно, что думают о нас другие люди. Вот почему юные леди едят куриные крылышки, а я обращаю внимание на суждения моей хозяйки. Знать правила поведения просто необходимо. Поэтому люди читают статьи миссис Вартлби.
– Нехорошо использовать против меня мои же собственные слова.
Она встретилась с ним взглядом.
– Дело в том, что нас всех до некоторой степени интересует мнение других людей о нас самих.
– Меня нет, – сказал он. – По крайней мере мнение большинства. Но мы с вами… друзья. – Ложь, причем откровенная. Он не хотел быть ее другом. Он хотел поцеловать ее, вот почему жаждал произвести на нее хорошее впечатление. Это увеличивало его шансы на успех.
– Значит, теперь мы с вами друзья? – не без сарказма поинтересовалась Эмма.
– Если сбросить со счетов тот факт, что я вам не нравлюсь, – поправился он и увидел ее улыбку. – Но я решил не обращать на это внимания.
– Ради нашей дружбы? – рассмеялась она.
– Точно.
Эмма вернула сливу в корзину, взяла следующую, внимательно изучила ее и положила на место.
– Эти сливы ужасны, да еще за такие деньги!
Гарри посмотрел на ценник:
– Дюжина за шестипенсовик кажется вполне разумной ценой.
– Возмутительно! В сезон сливы должны продаваться по три за пенни.