И оживут слова
Шрифт:
— Тогда как же?
— Видно, не все ложь, что о хванах говорят, — откликнулся Радим и сделал большой глоток вина.
— А приведи-ка его сюда! — внезапно решил князь, и у меня екнуло сердце.
Во-первых, мне совершенно не хотелось видеть Альгидраса так скоро, а во-вторых, меня совсем не радовало то, чем могла обернуться встреча Альгидраса с князем. Любим явно был настроен враждебно, а как поведет себя этот мальчишка, было сложно предположить. Вон он с Радимом как.
— А то что ж, побратим твой, а даже за столом не показался, — продолжил князь.
— Так ты не звал, — растерянно откликнулась Златка и тут же стушевалась, что влезла
— Ну так теперь зову. Хотя бы посмотрю на хваленого вашего.
Радим молча встал из-за стола, и мне показалось, что идет он к двери с явной неохотой. Злата обменялась взглядами сначала с Добронегой, потом с братом. Выглядела она расстроенной. Все напряженно смотрели на дверь в ожидании Радимира. Тот вернулся довольно быстро и объявил, что Олег сейчас придет.
В оставшееся до прихода Альгидраса время напряжение за столом заметно усилилось. Злата о чем-то рассказывала отцу, но было видно, что тот ее совсем не слушает. Миролюб молча рассматривал стены комнаты. Я проследила за его взглядом и только сейчас заметила, что наличник над дверью украшен резьбой. Такая же резьба шла по наличнику над окном и кованому сундуку. Мне показалось, что Миролюб тоже рассматривает узоры. Добронега молчала, как и Радим. От них буквально веяло беспокойством, и я поняла, что не одну меня заботит то, как поведет себя Альгидрас.
Мне показалось, что ожидание длилось целую вечность. Я успела изучить подаренную шкатулку вдоль и поперек, так что она непременно должна была теперь являться мне в кошмарах. У Златы закончились все веселые истории, а Миролюб, по-моему, рассмотрел все узоры до последней завитушки. Только Добронега и Радимир так и не двинулись с места и не произнесли ни звука. Последние минуты наполнились тишиной. “Как затишье перед бурей”, — невпопад подумала я.
Дверь скрипнула, и мое сердце подскочило. Однако в комнату вошел незнакомый воин. Судя по одежде, из личной дружины князя. На нем были темно-синие куртка и штаны и черный кожаный жилет. Воин молча встал слева от двери. За ним в комнату вошел второй и так же безмолвно занял место по другую сторону двери. Я бросила быстрый взгляд на Радима. Тот закаменел лицом. Мое сердце дернулось, почуяв недоброе. На миг показалось, что сейчас сюда ворвутся воины князя и случится что-то страшное, но ничего не случилось. В оставленную открытой дверь вошел Альгидрас.
И вот тут-то мне стало понятно, отчего так закаменел Радим. Князь не просто не пожелал расстаться с личной дружиной в Свири, как делал это всегда, по словам Добронеги: его охрана вошла в комнату, где были только члены семьи, продемонстрировав тем самым отношение князя не только к так нелюбимым им хванам, но и к самому Радимиру. Наверное, это было сильное оскорбление, и я совершенно не понимала, зачем князь это сделал.
Меж тем Альгидрас остановился посреди комнаты и негромко спросил:
— Звал, воевода?
— Звал, — кивнул Радим и повернулся к князю.
Я бросила быстрый взгляд на Альгидраса. На нем был тот же самый кожаный жилет, что и днем, а на плечи был накинут красный парадный плащ. Волосы на его висках слиплись от пота, а на макушке, наоборот, торчали в разные стороны. И меня вдруг озарило, что он не просто так не пришел на званый ужин. Он был в форме и явно только что снял кожаный шлем. В его состоянии? Вспомнилось, что днем он сказал что-то вроде “мне на службу еще надо”, но мне даже в голову не пришло, что он серьезно. Да они тут все с ума что ли посходили? Куда Радим смотрит? Или он действительно
Князь тоже изучал вошедшего. Он молча разглядывал Альгидраса с ног до головы, точно тот был диковинной зверушкой. Я бы от такого взгляда сквозь землю провалилась. Альгидрас же стоял совершенно спокойно, глядя прямо перед собой. Я отметила про себя, что он не поклонился князю. Это явная грубость или мужчины и не должны кланяться?
Любим наконец подал голос:
— Мои люди сказали, что ты снял кормчего кваров будто бы с одной стрелы.
Альгидрас перевел взгляд на князя, но ничего не ответил. Любим нетерпеливо обратился к Радиму:
— Он по-словенски хоть понимает?
— Понимает, князь, — негромко отозвался тот, — просто не говорит попусту. Ты, что нужно, спрашивай. Он ответит.
— Так правду говорят или нет?
— Врут, князь, — отозвался Альгидрас, и я, заметив, что хрипит он еще сильней, чем в нашу последнюю встречу, невольно вздохнула. Какая ему служба?! Ему бы под теплое одеяло. Впрочем, тут же себя одернула: меня не должно это волновать.
— В чем врут? — теряя терпение, уточнил князь.
— Не с первой, — пояснил Альгидрас.
— А с какой? — едва сдерживая раздражение, спросил князь.
Сложно было сказать, то ли Альгидрас нарочно испытывал его терпение, отвечая односложно и никак не развивая свою мысль, то ли это была его обычная манера разговора. В нашу первую встречу я, помнится, подобно князю, не могла выудить из него ни слова.
— С третьей или четвертой, — откликнулся Альгидрас и тут же добавил: — Они почти разом ушли.
Из этого я сделала вывод, что он прекрасно осознает, что донимает князя. Вон, едва почувствовал, что уже перегибает палку, стал чуть многословней. Оставалось непонятным, зачем он это делает.
— Неужто вправду так хорошо стреляешь? — с ноткой презрения спросил князь, на что Альгидрас лишь пожал плечами.
Князь помолчал, а потом вдруг сказал:
— Повернись-ка, хванец, дай хоть тебя рассмотреть. А то, шутка ли, последний в роду, вот так сгинешь, и уж никто не похвастается, что великих видел.
Слово “великих” князь произнес с откровенной издевкой, а мой слух выхватил “последний в роду”. Я потрясенно посмотрела на Альгидраса, ожидая подтверждения злым словам князя. Но тот даже не изменился в лице, только взгляд стал пустым. Да как у Любима вообще язык повернулся? Как он может вот так, по живому? Что бы там ему когда-то хваны ни сделали! Я мигом забыла все обиды, разозлившись на князя. Рядом со мной нервно шевельнулся Миролюб. Видимо, ему тоже не по душе пришлись слова отца. Остальные же, включая Радима, просто застыли в каком-то оцепенении. Радим открыл рот, чтобы что-то сказать, но Альгидрас его опередил:
— Так я чай не девка, князь. Что меня рассматривать?
Воины у стены подобрались, и Миролюб рядом со мной сел прямее. Я посмотрела на Альгидраса, и мне совершенно не понравился его взгляд. Что ж Радим не сделал так, чтобы его вообще тут не было?!
Князь медленно выдохнул и положил обе руки на стол так, словно собирался вставать. Радим повернулся к Любиму, и по нему было видно, что сейчас случится что-то плохое, потому что горячий воевода не стерпит обиды, вступится за побратима. Тут же вспомнились слова Альгидраса о том, что им нужно разорвать побратимство, что Радиму от него только вред. Ох, не так уж и неправ был мальчишка.