И оживут слова
Шрифт:
— Радим — побратим мой. Он знает, что я бы никогда…
— Знает? Он тебя сколько знает? Даже года нет.
— Зачем ты так?
— А затем! — разозлилась Всемила из-за того, что все шло не так. — Побратим? Какой ты побратим?! Не знаю, чем ты там Радима так привязал, да только пустое это все. Ну что ты так смотришь?
Хванец и впрямь смотрел так, будто увидел перед собой раздавленного жука. Да кто он такой, чтобы вообще смотреть вот так!
— Если
— А ты о Радиме печешься?
— Сама знаешь, что да.
— Ничего я не знаю. Ты же молчишь. В гости только при Радиме и заходишь!
— Я вижу, что не люб, к чему лишний раз ходить?
— А ты попробуй! Может, расскажешь что о себе, так иначе все пойдет, — уже спокойней сказала Всемила, хоть и знала, не даст она теперь хванцу спуску — разозлил он ее страшно.
— Спрашивай, что хочешь.
— У тебя родные есть?
— Побрати…
— Радима оставь. Я не о нем!
— Нет.
— А были?
— Да.
— Где они?
— Умерли.
— Все?
— Да.
Хванец говорил спокойно, точно не о себе.
— Зачем ты сюда приехал?
— Радим привез.
— Ты же не бревно! Мог отказать.
— Не мог. Без памяти был.
Всемила нахмурилась. Это похоже на Радима. Подобрать кого поболезней да в дом притащить. Еще мальчонкой все то белок домой, то ежей из лесу раненых таскал.
— Добро. Тебе есть куда вернуться? Где твой дом?
— Дома нет. И я пока от Радима не могу.
— Радиму без тебя лучше! Не видишь разве, что воины шепчут? Ты ему разум дурманишь! Переиначиваешь все тут! Худо от тебя брату будет.
— Не будет!
Всемила закусила губу и потрясла головой. Ну как этому чужаку объяснить, что не нужен он здесь?
— Выходит, в Свири остаешься?
— Да.
— Ну ладно уж… — пробормотала Всемила и тут же встрепенулась: — Жениться тебе нужно!
— Что мне нужно? — оторопел чужак, даже рот, как ребенок на праздничном базаре, распахнул.
— Девку найди, что понраву, да от брата отстань. Хотя… что по нраву не получится. Ты же чужак. Кто же за тебя… Но чужак-то
Всемила крепко задумалась и чуть не вздрогнула, когда хванец рот раскрыл:
— А при чем жена и Радим?
— При всем! Успокоится Радим, что ты с семьей, да и поутихнет все.
— Странная ты, — снова прищурился хванец.
Всемила решила не отвечать. Уж кто бы тут про странность говорил.
— А у тебя жена была? — спросила она вместо ответа.
Хванец покачал головой, глядя на нее так, будто… Ну вот что он так смотрит?! Всемила почувствовала, что снова злится. Ведь она добром хотела.
— А я красивая, хванец?
Зачем спрашивала, если и так ответ знала?.. А уж что он думает, так и вовсе неважно.
— Красивая, — медленно ответил хванец, и сердце Всемилы все равно подскочило. Значит, не только для свирских молодцев она хороша. Чудесники те хваны или не чудесники, а все то же… — В Свири все девушки красивые, — закончил он.
Всемила вскинула голову, проверить, не шутит ли. Хванец не улыбался. Смотрел прямо, и даже тени смятения не было. Потом коротко улыбнулся и пошел к двери.
— А самая красивая которая? — все же спросила Всемила вслед. Она почти готова была завершить разговор добром.
— Воеводина жена, — не оборачиваясь, ответил хванец и захлопнул дверь.
А Всемила смотрела на закрывшуюся дверь и думала, что она ведь вправду почти хотела добром это разрешить. Что ж. Теперь пусть сам на себя пеняет.
***
Всемила готовилась к этому пуще, чем Радим к своим походам. Все лежала ночами бессонными да думы думала. И все одно выходило: нужно показать Радиму, каков хванец на самом деле. Или, вернее, каким его Всемила назначила. А то, что хванец этот живой и ему худо от того будет, Всемилу заботило мало. Она борется за свое, а он еще и сам по-доброму не захотел.
То утро выдалось не по-весеннему теплым, так что Всемиле даже не пришлось сильно в шаль кутаться. Она знала, что это произойдет сегодня. Все у нее получится. Сердцем чуяла. А еще вчера она услышала, как Велена говорила матери, мол, сама завтра поутру придет или Олега пришлет. Всемила подумала, что сама Велена не придет — стара уже она, чтобы лишний раз со свертками по Свири бегать. И уж коли Олег завтра не на службе, то он-то к ним с матерью и заглянет.
Нужно было еще как-то вызвать Радима, и Всемила весь завтрак думала, как. Послать за ним, чтобы просто пришел? Так решит еще — случилось что. А ей нужно вести себя, как обычно. Мать с самого утра и так смотрела с беспокойством. Даже спросила, в добром ли Всемила здравии. Всемила только отмахнулась. В добром, в добром. А к вечеру еще лучше будет!