И падут подле тебя тысячи
Шрифт:
Ранним утром 22 июня 1941 года подозрения подтвердились. Гитлер начал наступление на Россию с территории Польши. Русские, успокоенные ложной безопасностью немецко–советского соглашения, не оказали сопротивления. Будучи застигнуты врасплох нападением, они даже не успели взорвать мосты.
Несмотря на такое благоприятное начало, у Франца было предчувствие, что в отличие от прежних легких завоеваний на западе эта битва будет длительной и кровопролитной. Он вверил свою жизнь в руки Господа и был уверен, что
«Теперь нужно сделать еще кое–что, — сказал Франц самому себе. — Я довольно долго откладывал, но теперь нельзя терять время».
Он поспешил в город и зашел в столярную мастерскую.
— Можете мне дать лист бумаги? — спросил он хозяина. На листе он аккуратно нарисовал предмет, похожий на консоль для настенной полки. — Можете вырезать из дерева такую фигуру? Возьмите за работу это мыло и шоколад.
Глаза плотника засияли от удовольствия:
— Конечно!
Пока мастер был занят делом, Франц расположился у окна и наблюдал за людьми, идущими по тротуару. Он планировал это уже давно и теперь не мог допустить, чтобы его заметили.
«Быстрее, быстрее, быстрее…» — он заметил, что мысленно вновь и вновь повторяет эти слова.
— Вот, пожалуйста, — наконец сказал плотник.
Франц поблагодарил его и положил грубо сделанное приспособление во внутренний карман. Осмотрев улицу в обоих направлениях, он вышел из магазина.
Вернувшись в офис, он вынул карманный нож и начал строгать угловатое деревянное изделие, пока не скруглились углы. Затем он открыл банку обувного крема и натер свое приспособление до блеска. Открыв ящик стола, Франц спрятал эту вещь под кипой бумаг и направился в сапожную мастерскую.
— Вальтер, — сказал он, — я полагаю, что скоро нам прикажут отправиться в Россию. Мне не совсем удобно носить револьвер за поясом. Мог бы ты мне сделать кобуру?
— Никаких проблем, Франц, — сказал Вальтер. — Завтра будет готово.
На следующий день Франц забрал искусно изготовленную из черной кожи кобуру для своего револьвера. Оставалось последнее. Поздно ночью под покровом темноты он вложил револьвер в кобуру и направился на окраину города, где было маленькое озеро. Добравшись до места, он вынул пистолет из кобуры.
В этот момент он услышал голоса — это были немецкие солдаты в карауле. Тщательно планируя свои действия, он забыл о часовых. Капельки пота скатывались по его лицу, пока он прятался за кустами.
Его мысли и молитвы смешались. «Господи, помоги, чтоб меня не поймали. Почему же они так долго идут? Вот они подходят. Не двигаться, не дышать. Господи, будь со мной. Они останавливаются. Они меня заметили. Нет, просто один решил закурить».
— Вольфганг, — сказал один из солдат. — Ты слышал какой–то звук?
— Да это просто заяц. Не будь таким нервным, парень!
Они прошли мимо. Франц
— Вольфганг, что это было?
— Не знаю. Наверное, это в пруду. Часовые бегом вернулись назад, лучи их фонариков бегали по земле вокруг.
«Если меня найдут — мне конец!» В то время как Франц лежал на земле, не осмеливаясь дышать, охранники прошли мимо него на расстоянии вытянутой руки. Вольфганг крикнул:
— Кто здесь?
Они немного подождали в тишине. Другой охранник усмехнулся:
— Наверное, это рыба.
— Не знаю, — сказал Вольфганг нерешительно. — Мне показалось, тут что–то двигалось.
Казалось, прошла вечность, пока они продолжили обход и, наконец, скрылись вдалеке. Все еще дрожа от страха и шепча молитвы благодарности, Франц бегом вернулся в свой кабинет в лагере. Там он вынул черную отполированную «консоль» из стола, сунул ее в кобуру и закрыл клапан на кнопку. Это будет его единственным оружием на войне.
«Господь, — молился он, — так я хочу Тебе показать свои серьезные намерения никого не убивать. Я, очевидно, обладаю навыком меткой стрельбы от природы, поэтому я не доверяю себе, когда при мне оружие. И теперь, с этим куском дерева, если на меня нападут, то я никак не смогу защитить себя. Я полагаюсь на Тебя как на своего Защитника. Моя жизнь в Твоих руках».
С этими тревожными мыслями Франц улегся в свою койку. Страх не давал ему уснуть — не страх перед встречей с потенциальным врагом, но страх перед наказанием.
Он вспоминал одну историю, которую услышал несколько дней назад. Людвиг Кляйн, рядовой из другой роты, пришел на кухню в своей части, держа в руках сверток, обернутый мешковиной.
— Что у тебя там? — спросил повар.
— Кусок масла.
— Кусок! Сколько там?
— Пятнадцать фунтов.
Повар уставился на него удивленно.
— Мы не получаем масла месяцами. Где ты взял пятнадцать фунтов масла в голодающей стране?
Разве ты не знаешь, что мародерство запрещено? Ты сумасшедший, если идешь на такой риск!
— Не переживай, — засмеялся Людвиг. — Я не украл его. Все по–честному. Я его выменял.
— Выменял на что?
— На пистолет.
— Боже мой! На оружие?
— Не беспокойся. Эти местные — добрые люди. Они просто будут стрелять по мишеням.
Но это было не все. Об этом узнал майор, и Людвиг Кляйн был расстрелян в тот же вечер. Отдать оружие врагу расценивалось как предательство родины и каралось смертью. Как ужасно, что немецкий солдат должен был погибнуть от рук немцев! Франц знал, что если узнают о том, что он сделал, его постигнет та же участь.