И пала тьма
Шрифт:
— Вот тебе правда!
С громовым рыком Даржон отшатнулся. Он метнул на Тилара яростный взгляд и махнул рукой палачу.
По его безмолвному приказу свистнул кнут, и удар распластал Тилара по столбу. Спина вспыхнула огнем, от нахлынувшей боли мир потемнел и сузился до размера булавочной головки. Он не пытался бороться с болью, а напротив, позволил ей унести себя прочь.
Откуда-то издалека донесся выкрик:
— Вы его так прикончите!
Тилар узнал голос Роггера. Привязанный в углу вор оставался его единственным защитником.
Боль уносила бывшего рыцаря все дальше, но тут у него под носом что-то взорвалось резким смрадом. Он попытался отдернуться, отвернуть голову. Его окатила волна ледяной воды, и поневоле мир вернулся в фокус.
Прямо перед собой он увидел лицо лекаря.
— Вот так, — довольно заметил тот и отбросил в сторону вонючую тряпку. Потом повернулся к Даржону. — Он потерял много жизненно важного гумора, сир. В следующий раз у меня может не получиться привести его в чувство.
Даржон выругался.
— Все равно кнут язык ему не развязывает. Мы перейдем к другим испытаниям, почти бескровным. Отвяжите его!
Стражник ринулся к столбу и освободил Тилара от оков. Собственное тело показалось узнику в десятки раз тяжелее обычного, и он свалился лицом в жидкое месиво грязи и крови у подножия столба.
Лекарь опустился рядом с ним на колено.
— Я могу смазать раны огненной мазью. Она очень едкая, но кровь остановит.
— Давай! Нельзя допустить, чтобы он умер… Еще рано.
Лекарь принялся копаться в сумке.
Даржон запустил руку в волосы Тилара и приподнял его голову. Со спины его заливал свет полной луны, и рыцарь казался полностью сотканным из теней, лишь глаза его горели Милостью.
— До наступления утра я выясню, что ты сотворил с Мирин.
Тилар ощутил ярость в его голосе и еще что-то, более темное. Рыцарем двигало не только чувство мести. Хотя назначаемые орденом наказания зачастую были жестоки, пытку рыцари не признавали. Но Тилар слишком ослабел, чтобы проклинать мучителя, поэтому выдавил только то, что подсказывало ему сердце:
— Ты… ты позоришь свой плащ.
Лекарь наконец вытащил из сумки небольшой глиняный горшочек.
— Будет очень сильно жечь, — предупредил он вполголоса.
Тилар сжал зубы и приготовился к боли.
Над ним нависла тень лекаря. Осторожные пальцы коснулись его плеча, но, против ожидания, мазь не обжигала. Наоборот, она растеклась по спине, как капля падающего на язык сладчайшего нектара, как ласковое поглаживание по горячечному лбу.
Тилар застонал, но от облегчения. Последний отголосок перенесенной боли сменила блаженная нега, охватившая все тело.
Лекарь приглушенно охнул:
— Во имя всех богов!
— Что? —
— Прикосновение огненной мази излечило его. — Лекарь растер по спине Тилара еще порцию мази, как наглядное доказательство. — Посмотрите, раны светятся и тут же закрываются!
Тилар содрогнулся от новой волны удовольствия, а Даржон отшатнулся.
— Свечение… — Рыцарь взмахнул плащом, чтобы привлечь внимание зрителей. — Это Милость… Милость, украденная у Мирин! Вот доказательство, которого мы ждали! Он исцеляется Милостью, вырванной у Мирин в миг ее гибели!
Несмотря на успокаивающую ласку мази, Тилар застонал.
Со всех сторон набегали люди, чтобы своими глазами увидеть чудо. Стражники сдержали зевак и пропустили только тех, кто присутствовал на суде. Судьи внимательно наблюдали, как лекарь повторил демонстрацию: со спины Тилара пропали последние следы кнута. Собравшиеся удивленно перешептывались.
Девушка в черном наряде упала на колени рядом с Тиларом. Она подняла руки и приподняла свою вуаль, под ней скрывалось пепельно-серое лицо с накрашенными черным губами.
— Это кровь Мирин! — воскликнула она. — Я везде узнаю ее…
После нее подал голос также закутанный в черное мужчина. Он положил ей руку на плечо и негромко пояснил:
— Делия хранила кровь ее яркости, богини Мирин.
На глазах молодой женщины проступили слезы.
— Это воистину Мирин!
— Неужели у вас еще остаются сомнения в его вине? — громко возгласил Даржон. — Надо подвергнуть его более жестоким испытаниям. Мы сотрем его кости в порошок, но добьемся от него правды!
Его слова были встречены ожесточенным одобрением. Только плачущая девушка недоуменно оглядывалась вокруг.
— Почему в его жилах течет кровь Мирин? — спросила она, но ее никто не услышал.
Служанку поднял на ноги тот мужчина, что ранее выступил в ее поддержку. Толпа расступилась, образовав вокруг Тилара круг. Узник обернулся.
К нему подходил Даржон, а за ним шли двое здоровенных мужчин. Один тащил деревянную колоду, а второй, еще огромнее первого, нес устрашающего вида молот.
Колоду бросили в грязь у ног Тилара, и Даржон склонился к нему:
— Существует не один способ сломать человека, убийца.
В данном случае слова рыцаря следовало понимать буквально.
— Снимите с него оковы. Положите правую руку на колоду.
В глазах у Тилара потемнело. Они хотят забить его молотом. Он боролся, когда стражники пытались повалить его на колоду, а в голове билась только одна мысль: «Только не правую руку». Она стала подвижной всего несколько дней назад. У него еще не было возможности снова ощутить в ней рукоять меча.
— Сначала одну руку, потом другую, а потом перейдем к коленям. — Казалось, Даржон получает неизмеримое удовольствие от метаний узника, но Тилар не мог заставить себя смириться. Его пугала не только предстоящая боль.