И передай привет полковнику
Шрифт:
То ли мне показалось, то ли Измайлов и в самом деле улыбнулся.
– Нора девушка прежде всего молодая, – перестала я тянуть время. – На мой взгляд, она немного перегибает с криминальной романтикой бизнеса. Правда, может статься, она богаче меня информирована, но вряд ли. Она без персоналий горазда порассуждать важно о разборках, крышах, стрелках, крестных отцах мафии в правительствах, как о неизбежной принадлежности огромных денег. Для нее бизнес – опасное и интересное приключение, в котором ей не дают по-настоящему поучаствовать. Доблестный труд бухгалтера явно тосклив и скучен, если приходится
– Сергей, – окликнул Измайлов.
– Все работодатели Норы ходят по краю, но давно и привычно, – не заставил себя ждать Балков. – Фирмы мелкие, существующие год-два. Потом их ликвидируют и открывают новые на тот же срок. Куратор из налоговой отзывается об отчетах положительно, не догадываясь о том, что их делали совсем не те, кто расписался в строке «главный бухгалтер».
Вот это да, они и Нору проверили.
– И тебя, и Веру, чтобы не обидно было, – сказал Измайлов.
Я подскочила, суеверно уставилась на него, и в зеркалах моей души отразилось боязливое: «Чур меня».
– То из тебя слова не вытянешь, то ты начинаешь думать во весь голос.
– Я это вслух сказала?
Они засмеялись. Опять я опростоволосилась.
– Может, это из-за разбитой головы? – предположил Борис.
– Нет, со мной бывает, – опрометчиво бросила я.
– Я ее боюсь, – признался Юрьев.
– Я за нее боюсь, – предложил свой вариант стойкий Балков.
– А я все чаще за себя боюсь и не ручаюсь, – не отстал Измайлов.
– А я курить хочу, – заняла я очередь на высказывание.
– Потерпи, Полина. Нам всем сейчас нельзя курить. Кстати, Нора девушка умная, она дома не дымит, только на балконе. И вместо проветривания обеспечивает мне невесть что.
– Она, между прочим, совсем не курит, – обрадовалась я шансу пресечь всезнайство Измайлова. – И никому не разрешает. У ее рыженькой таксы хронический бронхит, так что навещающие Нору курильщики отрываются на лестнице.
– Тогда встали, ребята, и тихо-тихо пошли в мою спальню. Я на костылях бесшумно не ходок.
Мы недоуменно переглянулись, но покорно выстроились гуськом и крадучись двинулись по коридору. В спальне была открыта балконная дверь – излишняя лихость для холодного апреля. Пантомима «нюхаем воздух» была в качестве напутствия исполнена Измайловым мастерски. Однако чтобы различить слабый табачный запах, нам пришлось подойти к самой двери. После чего стало очевидно: на примыкающей к Измайловской лоджии Норы кто-то в эту минуту курил, жадно затягиваясь.
Мы вернулись в комнату и сообщили Измайлову о своих обонятельных впечатлениях.
– Надо полагать, нам повезло застукать неизвестного с первой попытки? – осведомился Юрьев.
– Полагайте. Теперь можете травиться, – милосердно позволил Измайлов и взял сигарету.
– Виктор Николаевич, а что вы планируете после перекура? – спросила я. – Будем пробовать на вкус, измерять на глаз и трогать руками?
– Найдем, чем заняться, – пообещал он так, как обещают разнос и увольнение. – Послушайте меня, люди. В прошлую субботу, в день убийства Петра Коростылева, у Норы поселился некто, кого не знали ее собаки. В силу того, что он находится в квартире неотлучно, им пришлось привыкать к постояльцу. Но до сих пор таксам трудно примириться с тем, что
– Вы, Виктор Николаевич, клоните к тому, что Ивнева… – заговорил Борис.
– Проницательный ты. Да, Ивнева, на скрупулезные поиски которого мы потратили восемь дней.
– Вообще-то это остроумно, – восхитилась я, – отсиживаться в соседней квартире…
– Полина, постарайся, пожалуйста, воздерживаться от комментариев, – перебил меня Измайлов.
Надо было сказать, что он остроумно вычислил Ивнева, ну, да уже поздно.
– Как бы выяснить, он ли? – загорелся Балков.
– Я позову Нору к себе, а вы перелезете на ее балкон и заглянете в окно, – осенило меня.
– Полина, и от предложений тоже, пожалуйста, воздержись, – мученически вздохнул Измайлов. – Надо выгнать Ивнева из убежища.
– Если это Ивнев, – напомнил Борис.
– Полина, к чему Нора более склонна: похвастаться любовником, не Ивневым – другим, или не выставлять его напоказ?
– Ко второму, Виктор Николаевич. Она скрытная.
– Вот и я о том же, – гнул свое Юрьев.
– Попытка не пытка, – сказал Балков. – А без Ивнева мы все равно топчемся на месте.
– Ты не желаешь реабилитироваться за визит к матери Славы? – быстро спросил меня Измайлов.
– Я не против.
– Попробуй зайти к Норе. Скорее всего, она тебя не пустит, а выйдет к тебе. Сообщи ей по секрету, что минут через десять я вознамерился послать к ней людей, подозревая в укрывательстве Ивнева. Сразу возвращайся к себе и звони сюда – доложишь. Ты, Борис, встанешь за угол на лестнице. Ты, Сергей, подежурь под балконом: второй этаж, вдруг Ивнев мужчина неуравновешенный.
Доложишь? Бог мой, да ему не женщина нужна, а товарищ по партии, сестра по оружию, фронтовая подруга, радистка Кэт. Измайлов, я тебя не разочарую, доложу по всем правилам.
Полковник, однако, не учел фактора упорства Юрьева.
– Не посылайте ее, Виктор Николаевич, последствия непредсказуемы, – пошел он напролом.
– Тебя послать, Борис? – оживился Измайлов.
– Просто ты неравнодушен к Норе, – поддела я. – Увидел ее в неглиже, отрелаксированную на все сто, и безвозвратно потерял покой.
Про покой я сказанула наугад. При мне Юрьев только дара речи лишился. Он силился выговорить какое-то словосочетание, по-моему, подколодная змея, но я не уверена.
– Занимайте позиции, парни, – скомандовал Измайлов.
Ребята отправились. Минут через пять Измайлов аккуратно выпустил меня. Я знала, что он приник к незапертой двери, что за выступом стены притаился собранный Борис, но все равно медлила. Пришлось напомнить себе: «Если Слава прятался у Норы, то убить Виктора было для него пустяком. Преодолеть один этаж, никого не встретив, можно раз двести за день. А Нора постоянно врала. Это плохо, это безобразно». Я постучала, как просила Нора, потому что от визга ее звонка таксы просто сатанели. Она открыла не сразу, и гостеприимством от нее не веяло.