И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы

Соснора Виктор Александрович

Боян

Стихи да кулак булатный —все достоянье Бояна.Есть латы. Но эти латыотнюдь не достоянье.Под латами-то рубахав прорехах, в зубцах-заплатах.Всучил Ярослав-рубаказа песни Бояну латы.Не князь – перекатной гольюслоняться бы вечно певчему.А нынче идет что гоголь,посвечивая наплечниками.Увидит кабак нараспашку,клокочущий ковш осушит,такое понарасскажет —от хохота пухнут уши!И выпьет на полполушки,а набузит

на тыщу.Отыщет боярина-клушуи под бока натычет.Кулак у Бояна отборный.Под забором, на бревнах тухлыхбоярина долго и больноколотит Боян по уху.Что удар – то майский подарок,что удар – громыхают кости.И кличет боярина СтавраБоян «поросенком бесшерстным».

Боярин

У боярина Ставра хоромы.Закрома у Ставра огромны.Проживает боярин в палате.А носит обноски-лапти.И сам-то боярин – лапоть,и лоб у него – не очень.И любит боярин лапойв пушистой ноздре ворочать.Добро, был бы хрыч старый,а то – двадцатитрехлетний.Вершина деяний Ставра —валяться в пшеничной клети.Прихватит персидский коврик,заляжет с утра в малинник…Напрасно Ставра торговлеобучает жена Марина.Боярин лепечет – умора! —называет полушку аршином.И хлещет его по мордесковородой Марина.

Марина

Не отменна Марина станом.Невысока, курноса явно.Но, конечно, не кринкой сметаныобаяла Марина Бояна.У Марины очи неистовы,голубее бабьего лета.А походка — увидишь издалии пойдешь далеко следом.Обожает Марина вина.Пьет с Бояном и спит в чернике.Только не побежит Мариназа Бояном в родной Чернигов.Что возьмешь с гусляра Бояна,продувного, как сито,разве будешь от песни пьяной?Или сытой?Песня ценится много ниже,чем на властном заду прыщик.Никогда не уйдет Маринаот боярских бочонков и пищи.

Последние песни Бояна

«Я всадник. Я воин. Я в поле один…»

Я всадник. Я воин. Я в поле один.Последний династии вольной орды.Я всадник. Я воин. Встречаю восходс повернутым к солнцу веселым виском.Я всадник. Я воин во все времена.На левом ремне моем фляга вина.На левом плече моем дремлет сова,и древнее стремя звенит.Но я не военный потомок славян.Я всадник весенней земли.

«Возвращайся, воин, в дом…»

Возвращайся, воин, в дом,в дом дрем,без руля и без колесдом грез,истреблен и гнет и трон —дом дрем,всё взаправду, всё всерьез,дом грез.Возвращайся, воин, к винам, прекращай обиды битв, обращайся, воин, к вилам, обещай баклуши бить, пригляни себе сутану семейную…Прокляни меня, солдат,за советы.

«И грустить не надо…»

И грустить не надо.Даже

в самый крайний,даже на канатахиграйте, играйте!Алёнушка, трудно?Иванушка, украли?Эх, мильонострунноиграйте, играйте!Или наши игрыоградим оградой?Или — или – или!Играйте, играйте!Расторгуйте храмы,алтари разграбьте,на хоругвях храброиграйте, играйте!На парных перинахпредадимся росту!Так на пепелищахлюди плачут,поэты – юродствуют.

«Был крыжовник…»

Был крыжовникбольше арбуза,на мраморной березевороны сидели,вороны сидели,они целовались,один ворон черный,другой ворон белый,один ворон каркал,другой кукарекал…Это в сказке. В жизнитакого не бывает.В жизни всё иначе,всё обыкновенно;был помидор,маленький, как клюква,на двух муравьяхдве вороны ехали,две вороны ехали,в клювах по сабле,одна ворона белая,другая не малиновая,а по небу бегалаворона в туфельках,из мраморных жилокплела паутину…Это в жизни. В сказкетакого не бывает.

«Догорай, моя лучина, догорай…»

Догорай, моя лучина, догорай!Все, что было, все, что сплыло, догоняй.Да цыганки, да кабак, да балаган,только тройки — по кисельным берегам.Только тройки – суета моя, судьба,а на тройках по три ворона сидят.Кто он, этот караван и улюлюк?Эти головы оторваны, старик.А в отверстиях, где каркал этот клюв,по фонарику зеленому стоит.По фонарику – зеленая тоска!Расскажи мне, диво-девица, рассказ,как в синицу превратился таракан,улетел на двух драконах за моря…Да гуляй, моя последняя тоска,как и вся больная родина моя!

«Где же наши кони…»

Где же наши кони, кони вороные?Где же наши копья, копья вороненые?Отстарались кони.Отстрелялись копья.Незадаром в роще, бедной и беззвучной,ходит странный ворон ходуном по сучьям,ходит и вздыхает, на лице громадном,на лице пернатом скорбная гримаса.Ничего не надо: ни чужих отечеств,ни коней, ни копий… Осенью огромнойс нами наше счастье:белые одежды,бедный бор да ворон, ворон вороненый.

«И вот опять, и вот – вниманье!..»

И вот опять, и вот – вниманье! —и вот метели, стражи стужи.Я понимаю, понимаюмятущиеся ваши души.Когда хлеба ревут «Мы в теле!»,я так спокоен, так неспешен:мои костлявые метелипридут надежно, неизбежно, —и кто бы как бы ни хотели, —над всей над повседневной сушей!Здорово, белые метели,мои соратники по стуже!