И придет волчица…

Шевченко Ирина

И все как один уткнулись в тарелки.

– Вот не сдержусь и отпишу! – продолжал маг. – Пусть глаза-то протрет!

– Не надо, – тихо попросил Ферт.

– Да, не надо, – поддержал Данвей. – Предлагали нам летние курсы. Всем троим. Но мы… отказались.

– Отказались? – растерялся пожилой чародей. – Почему?

– Это была наша судьба, – с торжественной серьезностью провозгласил Най, и Дан едва не подавился кашей. – Иначе кто знает, сколько одиноких путников сгинуло бы в этих краях!

– Шалопаи! –

усмехнулся вслед ушедшим мальчишкам оставшийся наедине с Ромаром старик. – Но именно из таких получаются лучшие маги.

Усмешка сделалась задумчивой:

– Хорошие ребята. Жалко их.

– Жалко? – не понял орк.

– Да. Вы ведь далеки от магических искусств, не так ли? А в наших кругах о таком беседовать не принято. Но так иногда хочется выговориться…

Идущий отставил кружку с кислым ягодным отваром и внимательно поглядел на магистра, всем видом давая понять, что готов выслушать. Ему понравился этот человек. К тому же волшебник мог рассказать что-нибудь и для него интересное.

– Темные волны – знак близкой беды. Не многие сейчас верят в это. Некоторые считают их спонтанными всплесками, отзвуками каких-то ритуалов, накопившейся за долгие годы возвратной энергией темных чар. Разное говорят. Я же придерживаюсь опыта прошлых веков. Волны – признак грядущей войны. Тьма готовится принять обильную кровавую жертву. И не только я так думаю. Вы ведь идете из Марони? В почин пришли вести оттуда: снова заговорили о белой волчице. Какому-то служителю Илота она привиделась во сне в виде светловолосой женщины в белом платье, стоящей в центре алого пятиугольника, как и волчица на гербе. И это тоже, добрый тэр, не что иное, как знамение войны. Большой войны. Волчица Марони придет в самый трудный час.

– Но при чем здесь эти юноши?

– Эти? Возможно, ни при чем. Но есть еще одна примета: перед войной появляется особенно много одаренных. Таких, как эти мальчики. И чем талантливее они, тем ярче сгорают в пламени битв…

Поутру маги отправились к тому месту, где ночью столкнулись со стаей. Тэр Аргил хотел взглянуть на убитых гулей, пока солнце не обратило трупы в пепел.

Ромара это не интересовало, у орка был свой путь.

– Пойдете дальше на север? – спросил напоследок полукровка.

– Да, тэр Фертран.

– Мы тоже собирались. Но теперь уже и не знаем. В рекомендациях после вчерашнего смысла нет…

Мальчишка весь вечер глядел на него так, словно хотел о чем-то спросить, но не решался. И при прощании явно чего-то недоговаривал. Убийцу это не слишком занимало, он не был любопытен. Но поинтересоваться стоило хотя бы из вежливости и сочувствия к нерешительному юноше.

– Мне кажется или вы хотели узнать о чем-то еще?

– Я? Нет… Да. Я никогда не видел такой техники, как у вас… Точнее, видел однажды. И тогда, в темноте, по тому, как вы двигались, я принял вас за другого. Простите, это, должно быть, странно. Но мне тоже было странно увидеть… его. Появилось чувство,

что все это неспроста, что это какой-то знак.

– Возможно, – не стал спорить Ромар.

Не было нужды спрашивать, у кого мальчишка мог наблюдать те же приемы. Жаль, парень не заговорил об этом вчера, орк с интересом выслушал бы, где и когда юный маг пересекался с тем, кого теперь не решился назвать по имени.

Но это определенно был знак. Только не для Фертрана, а для него. Судьба напоминала о цели путешествия. Или давала понять, что он на верном пути.

А в Судьбу Ромар верил. Всегда.

Глава 3

Калитка была заперта. Сэл несколько раз дернул ручку, а потом, подпрыгнув, ухватился за брус над воротами, подтянулся на руках, легко слеветировал и, кувыркнувшись в воздухе, приземлился по ту сторону ограды.

Сидевшую на скамье у крылечка молодую женщину такое представление не порадовало. Зеленые глаза сверкнули гневом.

– Могли бы постучать, юноша.

– Простите, тэсс. А… Тэр Эн-Ферро дома?

О Галле не спрашивал. Еще до того, как в школе стало известно, что она уехала, Сэл почувствовал ее отсутствие. По мере того как она отдалялась от Марони, он ощущал, как что-то уходит из его жизни, делая ее вновь серой и неуютной. Это было странно. Но правильно, словно иначе и быть не могло.

– Он уехал. – Женщина отвела взгляд. – Вернется к выходному.

– Понятно. Простите еще раз. – Юноша попятился назад.

– Галла прислала письмо, – сказала вдруг зеленоглазая тэсс. – Вы ведь о ней хотели узнать? Ну так у нее все хорошо. Остановилась в каком-то поселке в лесу. Пишет, что там красиво. Лечит какого-то мальчика от заикания, поливает дождем огороды, пьет молоко и ест лесные ягоды. Это неплохо, я думаю. Хотя не очень верю в ягоды.

– Я тоже. А давно это было? Письмо?

– Три дня назад. Но она не писала, когда собирается вернуться.

– Ясно. Спасибо. И извините, что я так… – Он дернул калитку, но та не поддалась.

– Там щеколда, нужно нажать.

– Да, конечно.

– А если хотите… Оставайтесь на ужин. Я буду рада. Гости у нас бывают нечасто, а последние дни мы с сыном совсем одни тут. Правда, ничего особенного не предложу. Есть немного копченого мяса, сыр и яйца. А еще картошка. Но ее еще готовить, а я…

От воспоминаний о картошке сделалось весело.

– Можно попробовать почистить, – согласился он. – У вас есть бинты?

Вилиль

Всего пару месяцев не виделись, а изменился Рошан за это время сильно. И взгляд серьезней, и морщин как будто прибавилось: старейшина, одним словом.

– Ты не слишком удивлен, – заметил Лайс в конце своего рассказа.

Сколько держался, решился-таки на разговор, а дракон и бровью не повел!

– Не удивлен.

Объяснение пришло со следующей фразой: