И придут наши дети
Шрифт:
Каждую пятницу после обеда, накупив консервов и взяв самое необходимое, он садился в свою старенькую «шкоду» и уезжал на дачу. Возвращался только к вечеру в воскресенье, отдохнувший, помолодевший, освободившийся от забот и тревог, которые накапливались за неделю. Эти два дня он пропадал в лесу, гулял, собирал грибы и сушняк, чтобы вечером развести в камине огонь и смотреть на язычки яркого пламени, всем своим существом отдаваясь волшебству преображения материи. У него было такое чувство, что в старом родительском доме он словно возвращается к тем древним временам, когда в глубинах пещер вот так же, сидя у огня, человек размышлял о таинствах природы. Правда, он никогда не забывал включить последние известия, чтобы не пропустить информацию о беспорядках, переворотах, наступлениях, уходах и приходах,
Порубан смотрит на низкие голые холмы, за которыми чуть дальше, на городской окраине, уткнулись в небо две заводские трубы. Этот пейзаж мозолит ему глаза каждое утро, и он каждое утро с раздражением отмечает про себя это бесцеремонное вторжение в природу. И он вспоминает, что сегодня на редколлегии ему надо окончательно решить, публиковать ли репортаж Матуша Прокопа о загрязнении окружающей среды нефтехимическим комбинатом в Буковой. Задумчиво глядя на заводские трубы, он по привычке почесывает подбородок, что делает всегда, когда сосредоточен. Этот материал Прокопа слишком смел, и, как только будет опубликован, в редакции сразу же начнут надрываться телефоны, и газета снова станет плохой. Однако пора что-то делать, материал и так залежался. Проблемами окружающей среды занимаются и партийные органы, и министерства, и предприятия, и генеральные директора, набухают папки с бумагами, да только вода в реках становится все грязней и грязней. Ладно, будем публиковать, только нужно все-таки слегка смягчить Прокопа, убрать пару пассажей. А главное — все успеть еще сегодня, чтобы вечером можно было запустить машину.
Порубан смотрит с высоты четвертого этажа на свой квартал, на людей, спешащих на работу, на женщин, торопящихся в магазины, в ясли и сады с детишками, — на всех этих служащих, рабочих, врачей, учителей, смотрит на всех как на своих потенциальных читателей, подписчиков «Форума». Они работают, пишут, учат, лечат, изобретают, между ними существуют сложные отношения, их связывают чувства, стремления, предрассудки, воспитание, у каждого из них есть свои тяготы и заботы. Весь этот беспокойный муравейник чужих судеб, представлений и надежд тем или иным способом отражается в его газете. Все, чем живут эти люди, о чем они думают или даже только догадываются, все то, что происходит с ними и вокруг них, должно найти отражение в газете, ибо газету придумал человек, чтобы как можно больше узнать о себе и еще больше о других.
В такие минуты Порубан думает о том, сколь бесконечна и безгранична человеческая деятельность и как трудно отразить все это на газетных полосах. Была в нем какая-то странная тоска и грусть оттого, что газета не успевает быстро на все реагировать, но все-таки эти размышления, навеянные утренними наблюдениями сквозь запыленные стекла окон, как-то встряхивали, будоражили, побуждали к действию.
Он, не торопясь, позавтракал. В его возрасте и при его профессии ничего не стоит нажить себе язву. Съев яичницу, он отрезал толстый кусок овечьего сыра, намазал рогалик клубничным джемом и запил все это чаем. В семь часов он еще раз прослушивает известия. Снова Ближний Восток, Китай, Франция, официальные визиты, экономический баланс Общего рынка и СЭВ. За этот час, с шести до семи утра, в мире ничего не изменилось.
Вымыв посуду, ровно в четверть восьмого он выходит из дома. Утро солнечное и теплое. Людей на улицах становится меньше, утреннее оживление понемногу спадает. Сейчас высыпят на улицу школьники, пенсионеры, мамы с детишками и те, кому некуда торопиться. Приятный ветерок веет с холмов. У Михала Порубана хорошее настроение: солнышко бьет прямо в глаза, ветер треплет волосы, и он чувствует в себе решимость никому ничего не спускать: ни этому свежему утру, ни редакции, которая ждет его.
Красная «шкода» припаркована к тротуару среди прочих машин; гаража у Порубана нет, автомобиль и зимой и летом стоит прямо на улице и потихоньку ржавеет.
Когда «шкода» трогается с места, Порубан включает радио, он и машину снабдил приемником, чтобы ни на мгновение не терять контакта с внешним миром. Кто знает, сколько всего может случиться, пока он доедет от дома до редакции. Молодой женский голос настойчиво требует сохранить исторические памятники в центре древнего
Однако Михалу Порубану, главному редактору «Форума», голосок напомнил, что через пару дней его сотрудники Катя Гдовинова и Даниэль Ивашка должны поехать в Банскую Каменицу собирать материал о городе, где время так замедлило свой бег, что даже вода течет медленней, а падающие камни игнорируют закон земного тяготения, где люди замолкают на полуслове или вообще не хотят разговаривать и где продавщицы до смерти завидуют улиткам, их быстроте и ловкости.
Он резко нажал на акселератор, машина подпрыгнула и под капотом что-то угрожающе застучало: «шкода» с явным неудовольствием набирала скорость. Для главного редактора «Форума» стук в моторе послужил поводом для размышления об автомобилях, механиках, запчастях и вообще об автосервисе. Он подумал, что это тоже один из способов поднять себе кровяное давление и начисто забыть о наставлениях врача. В общем-то, хмыкнул он, мы не были готовы к автомобильному взрыву, и потому так не хватает дорог, мастерских и запчастей. Что мы имеем в итоге? Сплошные трудности: махинации, аварии на дорогах, толкучка в автосервисах и в результате — коррупция. Сколько об этом уже писалось и говорилось? И что изменилось? Порубан сомневается, имеет ли все это смысл, стоит ли вообще еще раз писать об этом. Чего может добиться газета в борьбе против джунглей взяточничества, против мелких и крупных афер?
Он вспоминает молодого Якуба Якубца, выпускника отделения журналистики, который как раз недавно пришел в редакцию «Форума». Надо бы направить его в прокуратуру, пусть посидит в зале судебных заседаний (ведь сколько журналистов начинало с судебной хроники!) и напишет репортаж о хозяйственной преступности или о росте разводов.
Машина выехала на главную магистраль, вливающуюся в автостраду Прага — Брно, здесь движение оживленное, машины идут впритирку одна к другой. Точно такой же поток плывет и в обратном направлении, из города. Миновав Горский парк, он въезжает на холм — перед ним открывается город, хорошо знакомые силуэты домов, переплетения улиц, высотные здания «Техника» и «Радио», а за ними Град и Славин. Город тянется далеко, сливается с горизонтом, а над ним висит тонкая вуаль смога, напоминающая предрассветный туман.
Стоянка перед зданием Пресс-центра еще пуста, она заполнится машинами лишь к девяти, когда станут подъезжать сотрудники всех редакций, и Порубан ставит машину на свободное место прямо перед входом. В здании пока тихо, лишь кое-где раздаются приглушенные голоса и робкое постукивание пишущей машинки.
В редакции «Форума» на рабочем месте сидит только его секретарша Гелена Гекснерова, она всегда приходит на работу первой. Это — прелестная женщина предпенсионного возраста, знающая обо всех редакционных делах. Она всегда в курсе того, кто и что кому сказал и чего не сказал, кто и где выпил, кого и с кем встретили, кто и какие получает гонорары и чьи дети болеют корью. Гелена Гекснерова готовилась к пенсии и ждала лишь, когда девушки в редакции выйдут, наконец, замуж.
Порубан проходит в свой кабинет и усаживается за стол, зная, что сейчас ему никто не помешает и он сможет спокойно просмотреть сегодняшние газеты. С этого начинался каждый рабочий день, ведь главный редактор должен знать, о чем пишут его конкуренты. Читая, он красным карандашом подчеркивает абзацы, фразы или идеи, представляющие для него интерес. Пока он читает, секретарша приносит чашку кофе и почту. Он откладывает газеты, одни из которых просто пролистал, а в других лишь пробежал заголовки, подвигает к себе чашку с кофе и надрывает первый конверт: приглашение на пресс-конференцию, письма читателей, предписание из генеральной дирекции, информация о тираже, приглашение на прием и штраф за стоянку в запрещенном месте. Одни письма сразу же после прочтения отправляются в корзину, другие — откладываются в сторону, сверху ложатся самые неотложные.