И приидет всадник…
Шрифт:
— Angliskam?
— Da, — для убедительности ответил Аполлон.
— Harasho. — Допрашиваемый помолчал и произнес невнятно и с сильным акцентом: — Инглиш, йес.
— Назови свое настоящее имя!
— Малик.
«Ну, хотя бы Малик», — подумала Алиша. С именем, пусть отдаленно напоминающим человеческое, он уже не казался ей таким страшным.
— Какое у тебя полное имя?
Малик застонал, словно в сильном замешательстве.
— Фамилию назови!
— Э-э… Иванов, —
Аполлон повернулся к Алише и сделал знак, чтобы она подошла. Она склонилась к нему.
— Я допрашивал русских, — прошептал Аполлон ей на ухо. — Иванов — это самая распространенная фамилия в России. — Как Смит в Америке. Не могу сказать, настоящая, или он врет. А имя Малик не настолько распространенное, так что тут он, возможно, говорит правду.
Алиша кивнула и отошла к Брейди.
— Сколько тебе лет? — продолжал спрашивать Аполлон.
— Двадцать восемь.
Выглядел он лет на десять старше.
— Где ты сейчас находишься?
Этот вопрос привел Малика в замешательство. Он оглядел комнату, задержав на несколько секунд взгляд на Алише и Брейди. Потом медленно прикрыл глаза.
— Ты дома? — уточнил Аполлон.
— В гостинице, — ответил Малик, не открывая глаз.
— Тебе кто-то велел сюда прийти?
— Да.
Алиша и Брейди насторожились. Аполлон кивнул Алише, мол, дальше спрашивай ты. Она посмотрела на Брейди — тот ободряюще улыбнулся.
— Кто сказал тебе прийти в отель?
Лицо Малика исказила гримаса.
— Кто сказал?
Скрип самописцев стал на тон выше, они задвигались чаще. Малик дышал так тяжело, словно лицо у него было завязано полотенцем.
— Кара… муки… — невнятно прошептал он.
— Стоп, я его, кажется, теряю, — озабоченно сказал Аполлон. — Секундочку, — он покрутил «барашки» краников. Это действие напомнило Алише настройку каналов у старого телевизора.
— A-а, какое страшное кино! — завизжал Малик.
— Спросите что-нибудь другое, — предложил Аполлон. Алиша пожала плечами. Ей хотелось знать, кто подослал к ней киллера, и больше ничего не приходило в голову.
— Что ты знаешь про человека с собаками? — спросил Брейди. — Про убийцу с собаками?
— Хорошая собачка, — руки Малика зашевелились. — Ко мне, собачка! — Его лицо вдруг превратилось в свирепую звериную морду. Руки сжались в кулаки и задвигались вверх-вниз, насколько позволяли путы. Он засмеялся жутковатым смехом, состоявшим из частых коротких выдохов.
— Наверное, он мысленно бьет палкой собаку, — шепнул Брейди.
Кулаки Малика замерли. Он вытянул голову, высунул язык и начал делать в воздухе лижущие движения. Язык у него всякий
— Он… — начал было Брейди, но запнулся от отвращения.
Алиша прикрыла рот ладонью. Малик явно лакал кровь какой-то из своих жертв.
— Что ты заешь об отце МакАфи? — поспешно спросила она. Малик перестал «лакать» и облизнул сперва верхнюю, затем нижнюю губу.
— Мак-Аф-ф-фи-и-и-и? — протянул он нараспев тоненьким голосом.
— Что ты знаешь об отце МакАфи?
— Он свинья. Свинья. Он думает, что может спрятаться. Он прячется за своего Бога. А Бог… это… ничего… пустое место… — Он улыбнулся, точнее, по-волчьи ощерился.
— Малик, это ты пугал отца МакАфи?
— Да-а-а, — снова засмеялся он. — Малик разъяснит МакАфи.
— Что разъяснит?
— Что его Бог — ничто. Не защитит, не вступится.
Аполлон поднял руку, собираясь вмешаться.
— Правильно, Малик, — сказал он. — Да, Бог отца МакАфи — ничто.
— Ничто, — повторил Малик.
Анина поняла, что, продемонстрировав Малику свое одобрение, Аполлон словно ввел дозу нужного химиката.
— Что ты собирался сделать с отцом МакАфи, плохим МакАфи? — произнес Аполлон и кивнул Алише, передавая ей инициативу.
Малик застонал, как оголодавший человек при виде накрытого стола с шикарными закусками.
— М-м-м-м-м, плохой МакАф-фи-и-и-и. — Он откинул голову, словно вглядываясь в потолок, но глаза его оставались закрытыми. — Такой высокий, неприкосновенный. Неприкосновенный, — повторил он с полнейшим презрением. — МакАфи будет висеть на своей люстре. — Малик сладострастно улыбнулся. — На кишках своих будет висеть.
У Алиши холодок пробежал по спине. Она закрыла глаза и сделала глотательное движение. У нее заныла раненая рука. Алиша не сомневалась, что Малик собирался сделать с добросердечным старым священником именно это. Когда она снова открыла глаза, ей показалось, что в комнате стало темнее. Она посмотрела на лампы: обе продолжали гореть.
Следующий вопрос она задавала, глядя на Аполлона; смотреть на ту тварь, что была привязана к стулу, у нее не хватало сил.
— Малик, это ты выкрал бумаги отца МакАфи?
Он, не отвечая, медленно опустил голову.
— Секундочку, — Аполлон принялся крутить свои вентили, поглядывая при этом на электрокардиограф. Затем снова кивнул Алише.
— Так это ты украл бумаги отца МакАфи?
— Конечно! — вскинул голову Малик. — А кто сказал, что Малик этого не делал? «Достань этот архив, Малик. Доставь его мне». Кто-нибудь сказал, что это не я сделал?