И приведут дороги
Шрифт:
– Скоро все закончится, – непонятно зачем сказала я и сама вздрогнула от своих слов, потому что стоило мне их произнести, как свирские сумерки на миг качнулись перед глазами и реальности вновь смешались. Я потрясла головой, отгоняя морок, и перевела взгляд на Миролюба. Он остановился и посмотрел на меня так, как не смотрел никогда до этого, словно на кого-то незнакомого.
– Отчего ты так сказала?
– Как? – шепотом спросила я.
– Что все закончится вскоре, – тоже прошептал он.
– Не знаю, – честно ответила я. – Мне просто хочется верить, что скоро квары сгинут и будет мир.
Миролюб
– Будет, ясно солнышко. Будет мир, – ответил он. – Идем. И так мне головы не сносить, что полночи гуляем.
Я прибавила шагу, гадая, померещился ли мне его странный взгляд после этого безумного дня или же нет. Больше Миролюб не проронил ни слова. И хоть он сделал вид, что все это глупый бабский лепет, я видела, что он воспринял сказанное всерьез. Интересно, а что лично он думает о прядущих, да и вообще о возможности влиять на чью-то судьбу? Почему-то он казался мне на редкость здравомыслящим и лишенным предрассудков. Вон и с хванцем общается вопреки неприязни отца, и над легендами подшучивает. Впрочем, услышав про обряд, аж побледнел. То есть в сказки про то, что, пройдя обряд и выжив, получишь способность убить взглядом, верит? Да и на суд Божий сегодня вышел. Получается, и в это верит? Вот как их поймешь? Спросить бы напрямую, но что-то мне подсказывало, что я не должна так поступать. Он, конечно, мне симпатизирует, но это все как началось, так и закончится в любую минуту.
Мы дошли довольно быстро, я даже успела запыхаться: Миролюб, кажется, очень торопился побыстрее сдать меня родне, потому что отпрашивал ненадолго. При этом ничего романтического в нашей прогулке под луной не было вовсе. Впрочем, как и самой луны. Небо сегодня было затянуто облаками. Мне даже казалось, что с минуты на минуту пойдет дождь.
– А если дождь пойдет, ты все равно поутру выедешь? – спросила я почти у самых ворот.
Почему-то мне хотелось продемонстрировать Миролюбу хоть какое-то подобие участия в его жизни. Княжич чуть сбавил шаг, на миг задумался, словно вопрос не сразу до него дошел, а потом просто кивнул, и я поняла, что вновь вырвала его из каких-то своих мыслей. Но он тут же перестроился. Осмотрел меня с ног до головы и спросил невпопад:
– Замерзла?
Признаться, я уже начала подмерзать, но храбро помотала головой.
– Слушай, – вдруг произнес Миролюб, беря меня за локоть и понижая голос, хотя на улице никого не было, – о том, что было сегодня, – никому. Ни про свитки, ни про обряды. Поняла? Не шучу.
В его тоне не было угрозы, скорее предупреждение, но я невольно поежилась, мигом вспомнив княжича перед боем на поляне.
– Ты мог бы и не говорить. Я никому не скажу. Да меня и не слушает тут никто, кроме тебя и хванца, – добавила я непонятно зачем. То ли пожаловалась, то ли поделилась.
Миролюб нахмурился и открыл рот, словно хотел что-то сказать, но потом помотал головой и выпустил мой локоть. Мне оставалось только вздохнуть. Было ясно: возобновить с ним диалог уже не получится. И все же, когда княжич взялся за ручку двери, я перехватила его запястье и спросила:
– Почему ты взял меня сегодня к Олегу?
Он медленно, словно нехотя, обернулся.
– Ты не была против, –
– Не была, – так же бессмысленно подтвердила я и тут же предвосхитила вопрос: – Я хотела его увидеть, беспокоилась. Но ты зачем меня взял?
Миролюб несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, а потом наклонился к самому моему уху, так близко, что, когда он заговорил, я поежилась от горячего дыхания:
– Ты порой задаешь слишком много вопросов. Не все это любят.
– Ты – не все, – парировала я, не отстраняясь.
По моей коже пробежала волна мурашек от смешка, прозвучавшего прямо в ухо.
– Избаловал тебя брат, да и хванец тоже.
Миролюб отстранился, глядя на меня с легкой улыбкой. Я подумала, что он снова сменит тему, как делал это часто, когда ему не нравилась беседа, однако он неожиданно произнес:
– Видел я, что тревожишься ты о нем.
Я почувствовала благодарность к Миролюбу за то, что он использовал именно это слово. Тревога – это все же не любовь и не наваждение. Пусть он думает, что тревога – единственное, что вызывает во мне хванец. Так всем будет спокойней. Правда ведь? Поэтому я просто кивнула и сказала «спасибо».
А Миролюб добавил:
– Только я жду, что суженая и за меня тревожиться будет.
Сказал он это с улыбкой, но во взгляде не было ни капли веселья. Мне бы насторожиться, но я так устала за этот бесконечный день, что просто коснулась руки Миролюба, которой он все еще сжимал массивную ручку, и совершенно искренне ответила:
– Я за тебя тревожусь. Каждую минуту. Сегодня на поляне у меня чуть сердце не остановилось.
Миролюб разжал пальцы, выпустив ручку, и я покорно отпустила его руку. Не поверил? Но он тут же перехватил мою ладонь и сильно сжал.
Я с замиранием сердца ждала, что он скажет, но он молча смотрел в мои глаза, казалось, целую вечность. Я не могла понять, что выражает его лицо. Свет от фонаря смазывал черты, и мне чудились то гнев, то тоска, то презрение. Наконец Миролюб дернул уголком губ, словно хотел улыбнуться, но вдруг передумал и выпустил мою руку:
– Идем. Не то Радим мне голову снесет.
Голову Радим ему не снес. Встретил молча, коротко велел мне идти к себе, а сам остался во дворе беседовать с княжичем. Я пробралась к приоткрытым ставням в надежде услышать хоть что-то, но именно в этот миг, как назло, начал накрапывать дождь. Сперва он тихо шуршал по деревянным карнизам, а потом припустил с такой силой, что единственным, что я слышала, был дробный перестук капель. В дождливом сумраке даже уходивший княжич показался мне размытой тенью. Не было слышно ни лая Серого, ни скрипа калитки.
Я присела на сундук, ожидая, что вот-вот постучит Радим, чтобы выяснить, где нас с княжичем носило, но время шло, а никто ко мне не приходил. Я долго сидела у окна на сундуке, поджав ноги, и слушала дождь. В голове было пусто: ни страха, ни сожалений. Все это, вероятно, придет завтра, сегодня же я слишком устала, даже чтобы бояться. Лишь окончательно озябнув, я нехотя слезла с сундука. Наскоро переодевшись, забралась в постель, укрылась одеялом до самого подбородка и моментально провалилась в сон.