И приведут дороги
Шрифт:
«Осмелился!»
Эта мысль прострелила мозг, когда я увидела мужчину, перелетевшего через стену и мягко опустившегося на ноги рядом с запертой калиткой. Я метнулась назад, прячась за Серого. Пес предупреждающе зарычал. Впрочем, если у незваного гостя есть при себе лук или арбалет, то он все равно до меня доберется, перешагнув через труп Серого.
– Эй, – негромко окликнул мужчина, медленно переместившись по двору так, чтобы будка Серого оказалась в поле его зрения. – Не кричи только, красавица. Не со злом я.
Я
– Горислав я. Миролюбу служу. Мы виделись вчера. Помнишь? Ты с Улебом была, я еще воды тебе дал.
– Ты зачем здесь? – медленно проговорила я, внимательно следя за мужчиной. В левой руке он сжимал что-то похожее на кусок коры.
– Соскучился! – широко улыбнулся Горислав, сделав ко мне еще один шаг.
Я нащупала кольцо на шее Серого и с ужасом поняла, что у меня не хватит сил его разжать, а значит, я не смогу спустить пса. Однако Горислав-то этого не знал, поэтому, бросив нервный взгляд сначала на мои руки, теребившие ошейник, потом на молча скалившегося пса, он пробормотал:
– Ты бы это… пса-то не спускала. А то княжич осерчает. Да и у брата твоего забот прибудет. Как он князю объяснит, отчего один из его псов воина княжеского сожрал?
– Не бойся. Я попрошу Серого тебя целиком сожрать, чтобы забот не было, – ответила я, удивляясь, что голос хоть и был звонче обычного, но почти не дрожал – саму меня просто колотило.
Горислав посмотрел на меня с неким подобием уважения, потом еще раз бросил взгляд на Серого.
– Не, – с сомнением проговорил он, – боюсь, за раз не осилит.
– Глядишь, к вечеру управится. Проверим?
Я старалась говорить уверенно, несмотря на то что уверенности в моем голосе было гораздо больше, чем в душе.
– А ну как не управится? Лучше не спускай, – попросил Горислав, даже брови домиком поднял. Какой-то странный злоумышленник. У них тут все шиворот навыворот.
– Пришел зачем? – резко спросила я.
– Да говорю ж: соскучился. Еле дождался, пока одна останешься.
Сердце пропустило удар. Он знает, что Добронеги нет. Значит, он видел, как она ушла. Да и стучать в ворота стал не сразу. Неужели проследил сначала за ней?
– Если ты не скажешь прямо, я спущу пса, и он тебе… скучалку откусит. И голову заодно, чтобы никто не узнал, что ты княжеский воин.
Горислав театрально вздохнул и покачал головой.
– Недобрая ты. Пса сразу спускать… А я к тебе полюбовно пришел. Да и все одно, меня даже без головы узнают.
– Это как? – не удержалась я, подумав о том, что, вероятно, у воинов здесь есть отличительные знаки.
– А у меня шрам приметный есть. Сейчас покажу, – заговорщицки начал Горислав и потянул руки к завязкам штанов.
– C ума сошел?! – взвизгнула я, вцепляясь в Серого, отчего тот зашелся злобным лаем и едва не
Тот отскочил на пару шагов, хотя Серый и так бы его не достал, и расхохотался совсем по-мальчишески.
– Ну прости. Пошутил я. Поручение у меня от княжича.
– А где он сам? – прищурилась я, не веря ни одному слову.
– Так уехал еще до зари.
– А ты почему остался?
– Ну, все думают, что браги вчера перебрал. Златана мы… – начал было воин, посерьезнев, и тут же перебил сам себя: – А конь меня после браги к себе не подпускает.
– Я помню.
Воин приподнял бровь.
– Ты вчера Улебу о том говорил, – пояснила я, видя его недоумение.
– А-а-а, – протянул воин, видно, вспомнив. – Подметила. Эх, начинаю Миролюба понимать.
Я пока по-прежнему не понимала, что ему нужно, но почувствовала себя немного увереннее. Он уже мог сто раз меня убить, но вместо этого стоял тут, паясничал, беседы вел.
– Не испытывай терпение. По делу говори.
– Ну, ладно, ладно. Уж и пошутить нельзя. Миролюб на всю дружинную избу меня отчитал за брагу, а сам оставил тебе кое-что передать.
– Что? – недоверчиво спросила я.
– Вот, – Горислав протянул мне тот самый кусок коры, который сжимал в руке.
– Ты издеваешься?
Он нахмурился, и я запоздало поняла, что с ним, вероятно, стоит говорить попроще. Но я была так взвинчена, что не очень хорошо себя контролировала.
– Почему он сам не отдал?
– Почем я знаю? – пожал плечами Горислав.
– Почему тебя, а не кого другого оставил?
Такой посыльный в доверие разве что к девке на выданье вотрется, и то потому, что уболтает. И Миролюб не мог этого не понимать.
– Потому что я с тобой говорил. Меня ты знаешь.
– О да! Знаю. Мы прямо друзья с тобой.
– Ну так ты только скажи – подружимся!
Меня начинали бесить его дурачества.
– Оставляй свою деревяшку и уходи. Ты чем вообще думал? А если тебя увидит кто?
– Никто не видел. Не бойся.
– Ты чем в стены кидал?
– Камешками.
– И никто не видел?
– Не-а. Не было на улице никого. А я гулял просто по Свири. О своем думал да камешки пинал. Дурного ничего не делал.
Тут он окинул меня взглядом с ног до головы и глумливо ухмыльнулся:
– И даже не думал… почти.
– Вот я Миролюбу расскажу, что ты тут мне наговорил, он тебе голову оторвет.
Горислав вмиг посерьезнел.
– Шучу я, красавица. И Миролюб меня знает. Я против него вовек не пойду. Правда, коли наврешь чего, может и голову оторвать. Так что я в твоей власти. Не погуби уж.
И все бы ничего, но эта скорбная речь была произнесена с таким выражением лица, что было ясно: этот шут ничуть не боится Миролюба. Ну вот ни капельки! Я посмотрела в смеющиеся глаза, опустила взгляд на кусок деревяшки в руке.