И проиграли бой

Стейнбек Джон Эрнст

— Зачем?

— А скажи-ка, слова дока тебя не зацепили?

— Я не вслушивался.

— Чушь он порол в общем-то, хотя кое-что и по делу говорил. Для того, чтоб забастовка удалась, нужны два условия: сил в борьбе не жалеть, и население привлечь на свою сторону. Почти вся земля в долине сейчас принадлежит горстке воротил. Значит, остальной люд, считай, неимущий. И воротилам их приходится либо подкупать, либо обманывать. Ведь у этих парней на дороге хоть и должность полномочных помощников шерифа, на деле они обычные работяги,

дали им шерифскую звезду, сунули ружье в руки, заплатили за две недели. Вот я и думаю, не пойти ли потолковать с ними, прощупать, как они насчет забастовки настроены. Конечно, они с хозяйского голоса петь будут, но, как знать, может, удастся к ним подобрать ключик?

— А что если тебя арестуют? Помнишь, что нам вчера ночью наобещали?

— Ты переоцениваешь их, Джим. Они не настоящие легавые, они меня и не узнают.

— Все-таки я пойду с тобой.

— Ладно, но как только почуешь, что жареным пахнет, бегом в лагерь и ори что есть мочи.

В палатке позади них кто-то закричал во сне. Тут же его окликнули несколько голосов, разбудили. Мак с Джимом неслышно протиснулись меж двух машин. Мерцающие огоньки сигарет оказались совсем рядом, заметались, изошли искрами — их спешно тушили, заслышав незнакомых людей.

Мак первым подал голос.

— Эй, ребята, выйти-то можно?

— А сколько вас? — спросил кто-то.

— Двое.

— Валяйте, выходите.

На мгновение луч фонарика высветил их лица. Сидевшие на дороге зашевелились, поднялись на ноги.

— А что вам нужно-то? — спросил один.

— Да вот не спится. Дай, думаем, пройдемся, словом с кем перекинемся.

Спрашивавший рассмеялся.

— Везет нам на собеседников сегодня ночью.

Мак в темноте на ощупь вытащил свой знаменитый кисет.

— Хочет кто закурить?

— Свой табачок держим… Так чего тебе надо-то?

— Да вот, многие из наших интересуются, как вы к забастовке относитесь, прислали узнать. Ведь вы такие же рабочие парни, как и они. Вот наши и думают, неужто вы своим не поможете?

Слова его были встречены молчанием. Мак тревожно оглянулся.

Кто-то тихо произнес:

— Ну вот что, хватит нам мозги пудрить. Допрыгались, голубчики. Еще пикнете раз, пулю в лоб схлопочете.

— Да вы что, ребята? Что еще за шутки?

— Джек, Эд, отведите-ка этих субчиков. Чуть что — стреляйте. Ну-ка, вперед, живо!

И, подталкивая Мака с Джимом ружьями в спину, конвоиры повели их, из тьмы им вдогонку крикнули:

— Что, думали, вы так запросто всех вокруг пальца обведете? Да нам еще днем полицейские на вас указали.

Мак с Джимом под дулами ружей пересекли дорогу, спустились на обочину. Вслед им неслось:

— Просчитались, умники! Хотели втихую всех из лагеря до утра вывести, а мы — пустые палатки карауль! Да мы сразу о ваших планах узнали. Нас на мякине не проведешь!

— От кого узнали-то?

— Ишь чего захотел!

Конвоиры

не отставали ни на шаг, тыча ружьями в спины Мака и Джима.

— Вы нас в тюрьму ведете?

— Как бы не так! Мы вас, краснопузых, в комитет «бдительных» доставим. Они из вас дурь-то повышибают да вышвырнут из нашего округа тогда, считай, вам повезло. А не повезет — вздернут на первом суку. Нам в долине красные ни к чему.

— Раз вы из полиции, то должны нас в тюрьму вести.

— Эх, размечтался! Тут неподалеку домик есть один, вот туда и путь держим.

За густыми кронами не видно было ни звездочки.

— Хватит, кончай разговоры!

— Беги, Мак, — крикнул Джим и рухнул наземь. Его конвоир, споткнувшись, тоже не удержался на ногах. Джим откатился за дерево, вскочил и бросился бежать. Уже во второй яблоневой аллее он проворно вскарабкался на дерево и затаился высоко в листве. Внизу послышалась возня, кто-то застонал. По яблоням запрыгал луч фонаря, потом фонарь упал на землю, выхватив из мрака гнилое яблоко. Затрещала, разрываясь, ткань, затопали тяжелые шаги. Кто-то нагнулся, подобрал фонарь, выключил. С места драки донеслись приглушенные голоса, там о чем-то спорили.

Джим неслышно слез с дерева. Всякий раз, когда колыхалась листва, он задерживал дыхание. Осторожно ступая, дошел до дороги, перебрался на другую сторону. Вот и выстроившиеся в ряд машины. Из-за них выступил патрульный.

— Уже второй раз за ночь здесь тебя вижу, парень. И чего тебе не спится?

— А Мак не возвратился? — спросил Джим.

— Как же! Пулей пролетел! Он сейчас у Дейкина.

Джим поспешил к палатке, поднял коричневый полог и вошел. Дейкин и Бэрк слушали Мака, а тот возбужденно рассказывал. Заметив Джима, осекся.

— Ух, как я рад! — придя в себя, воскликнул он. А мы уж собирались ребят на выручку посылать. Какого ж дурака я свалял! Это надо ж! Представляете, Дейкин, они нас под дулом ружья вели. Конечно, вряд ли бы стали стрелять, но кто знает. Джим, как тебе оторваться от них удалось?

— Я просто упал ему под ноги, он — на меня, ружье дулом в землю. Я так еще в школе над ребятами подшучивал.

Мак вымучевно улыбнулся.

— А я, как почуял, что ружье мне в спину не целит, рванул в сторону и конвоиру — ногой в живот. Они, наверное, друг дружку боялись подстрелить, оттого и огонь не открыли.

Бэок стоял позади Мака и не заметил, как тот подмигнул Дейкину, но от Джима это не ускользнуло. Дейкин дал знак, что понял: прикрыл бесстрастные глаза, ресницы у него были светлые-светлые.

— Бэрк, сходи-ка проверь часовых, не заснул ли кто, попросил он.

— Да чего их проверять, — недовольно пробормотал тот.

— Сходи, сходи. Мало ли что. Хватит с нас налетчиков. Чем парни вооружены?

— Дубинками крепкими, вот чем.

— Сходи, сходи, проверь.

Бэрк вышел. Мак шагнул к Дейкину.