И пусть время повернется вспять

Гом Валерия

— Так пусть она их покажет, — предложил женский голос. Вот же воистину, женщины — стервы!

— Еще чего не хватало, — раздался голос Джеймса, — магия вам — не дворовые фокусы, тебе ли не знать. Не позорься.

Женщина стушевалась, а я не знала, как отблагодарить сероглазого эльфа, но тот и не глядел в мою сторону.

— Хочу провести еще одно голосование, — продолжал Змей, — тени, которые творят такое с людьми, являются более уязвимыми, чем главенствующие, то есть те, кто появятся в конце, если разрыв не закрыть. Из-за своей уязвимости, ранить их оружием представляется возможным, так как они,

являясь человеку, предстают во плоти. Мы можем идти войной к самому жерлу их вулкана, а можем ждать финальной битвы, и тогда послать только Ардайлию. Но неизвестно, сколько человек погибнет из-за мелких пешек, которые то и дело проскальзывают к нам. Мне доложили, что та самая адова дыра, из которой лезут эти твари, сместилась в окраины Сонмы, что меня даже не удивляет — ибо там все началось. Если мы пойдем войной, то нужно собираться всем вместе.

— Плохой план, — сказал появившийся из ниоткуда Ферроу. Я помахала ему рукой, пусть это и выглядело глупо, — как ты собираешься убедить королеву, которая, как стало известно, жаждет возвращения теней, в том, что ее народ должен разрушить ее мечты?

— Никак, — неожиданно для самой себя заявила я, — горожане не должны участвовать, они бесполезны.

Все смотрели на меня, и мой голос предательски задрожал, а на лбу выступила испарина. Где та душа компании, которой я стала, путешествуя по морю?

— Точнее, — исправилась я, — они бы смогли помочь, но если говорить откровенно: неужели вы думаете, что кто-либо, никогда не имевший дела с магией, бросится в неизвестность? Нас чуть больше тридцати, и придется сражаться этим малым отрядом.

— Откровенно дерьмовый план, — весело крикнул Драк, — ну вот просто сил нет, насколько дерьмовый.

Драк, как было заметно, был очень вежливым эльфом. Но с другой стороны, зачем думать о таких мелочах, когда мы в шаге от военного положения?

— Он прав, — вздохнул Дроугон, — мы не справимся.

— В этом могу помочь я, — Дэнна выступила вперед, — и вы, олухи, тоже, — она испепеляла взглядом эльфов, — я думаю, с нашей помощью наберется еще около ста или ста пятидесяти защитников, которые также умеют неплохо управляться с мечами и щитами. Но главное — это то, что все вместе они смогут посадить их на некоторое время в клетку, и атаки прекратятся. Пока они будут ставить ее, нашей задачей будет защита их от теней, которые будут показываться на поверхности.

— Хорошо, — кивнул мой друг, которому явно пришелся по душе план варра, — когда они смогут прийти?

— Если мы получим согласие короля Гийома, то через месяц они будут у Сонмы.

— Быстрее нельзя? — озабоченно спросил Ферроу

Она отрицательно мотнула головой. Воцарилась тишина. В конце концов, Дроугон спросил:

— Поднимите руку те, кто согласен биться.

И вновь решение было принято единогласно.

— Отсылай письмо, — кивнул он Дэнне, и та скрылась в сумраке тоннеля.

Глава 2. Быть или не быть — вот в чем вопрос

Его руки были в крови, крови, смешанной

с дождем, который смывал ее с его груди,

показывая руну, ставшую белой,

вместо черной, превращая смысл

жизни Уилла в бессмыслицу.

Джем

был мертв.

"Механическая принцесса", Кассандра Клэр

Еще не рассвело, но я уже не спала. В последнее время мой сон вообще сильно нарушился из-за разного рода переживаний. Я все пыталась разбудить магию, сидящую во мне, но все мои попытки являлись безуспешными. Джеймс долго пытался мне помочь ради приличия, пусть и не верил в успех, но, если честно, наставник из него был так себе — он частенько впадал в истерику, когда я уж слишком его не понимала — раз по пять на дню. Иногда он очень сильно напоминал мне одного персонажа, Визериса Таргариена, особенно помогали его отросшие светлые волосы и светлые глаза, и это позволяло мне забывать, что истерику вызывает как раз мое собственное поведение.

Но тот факт, что я все еще оставалась бесполезной, всерьез меня беспокоил. И не меня одну: я часто ловила хмурые взгляды людей, которые были осведомлены о моей проблеме познания внутренней силы. Честно, я пыталась воззвать к магии и днем, и ночью, но по-прежнему не чувствовала того тепла, что неизменно сопровождало меня раньше, с тех пор, как я прочитала заклинание в магическом кругу на пустоши.

Зато из меня получался хороший дозорный — я не поднимала панику при каждом шорохе, как делал это, верьте моему опыту, Драк. Вообще он был уникальным эльфом, каким-то дефективным, что ли. Ругался как последний сапожник, чурался любого движения ночью, а еще у него, как оказалось чуть позднее нашего знакомства, проблемы со зрением. Хотя, вероятно, это у меня слишком книжное представление о Высшей Расе.

Радовало одно: наш отряд пополнился еще на тридцать человек — некоторые привели своих друзей, отчаянно желавших спасти свой жалкий мирок от вторжения теней. Я видела на их лицах надежду, страх и решительность, и это заставляло меня чувствовать еще большую вину за свои ошибки. Я была готова заплатить любую цену, чтобы вылечить все то, что смогла разрушить всего за пару лет. В чем были виноваты все эти существа, которые из-за меня, вероятно, погибнут, все до единого? Судя по тому, что творилось в деревнях, умирать им будет очень и очень больно.

Признаюсь, меня не раз за время, прошедшее со дня собрания, покидала мысль снова уйти Тихо, ночью. Чтобы избавить себя от грядущего позора, а их — от бессмысленной смерти. Пусть бы магия нашла себе другую оболочку, а я бы до конца дней своих, который, с моим-то характером, явно пришел бы довольно скоро, скиталась по лесам, горам и морям. Но тогда я смотрела на своих безмятежно спящих друзей, вспоминала Уэйла, и понимала, что давно пришла пора стать взрослой, начать отвечать за свои решения, а также платить за свои ошибки.

Пусть меня изгонят с позором, пусть я проиграю и заклеймлю себя глупой и неспособной, зато в будущем — если оно наступит, это будущее — я смогу сказать себе, что я не убежала от этого, как последний трус. Трусость — худший порок человека, ведь даже глупый может быть пригоден для чего-нибудь стоящего. Зато трусов презирают все, ибо подобное чувство недопустимо в наших реалиях.

Мне было страшно — а кому не было? Но я боялась вовсе не возможной смерти.

— Ты чего не спишь? — спросил шепотом лежащий неподалеку Чарли