И расцветает любовь

Купор Татьяна Сергеевна

«Но почему, почему ты так несчастна? — спрашивала саму себя Ангелина. — Разве не к этому ты стремилась? Не этого хотела? Вот, цель почти достигнута. Ты можешь остаться здесь навсегда, иметь блестящий успех и хороший заработок. Но почему же тогда ты не ощущаешь себя счастливой?»

«Только в разлуке познается истинная любовь», — то и дело всплывали в ее голове знакомые строчки. Даже вдали от него, достигнув желаемого, получив все, что только было нужно, она не переставала его любить. Ангелина поняла, что эта любовь была дарована им Господом, что ее нельзя «отменить» или «забыть», что за нее непременно нужно бороться.

Однако, как интересно устроена жизнь!

Люди отчаянно стремятся к цели и многим жертвуют ради нее. Но, воплотив мечту, большинство из нас чувствует себя опустошенными, словно навсегда потеряли смысл жизни, лишились той опоры, благодаря которой существовали. Так может цель для того и нужна, чтобы к ней стремиться, но не достигать в полной мере? Ведь каждый шаг к вершине успеха кружит голову, приносит ощущение счастья. Этим ощущением и живет человек…

Стремление построить карьеру долгие годы давала силы и Ангелине. Она направляла всю свою энергию, все усилия на достижение заветной цели. Казалось, для нее не было ничего главнее в этом мире. Только одно желание. Только один путь. Но сейчас, в конце этого пути, она оглянулась, прислушалась к себе, и вдруг поняла, что может вполне существовать и без блестящей карьеры. Что жизнь, оказывается, заключается не только в музыке и деньгах. Возможно, на пути к цели она упустила что-то другое, более важное, более близкое. То, отчего расцветает душа, отчего мир вокруг продолжает играть яркими красками.

И снова метания, сомнения. Невыносимое чувство одиночества и тоски. Что делать? Как поступить?

Грусть стала еще нестерпимей, когда в один из вечеров Ангелина прочитала письмо от Германа. Вернее, письмо пришло не от него. Оно было отправлено с его электронной почты и подписано только одной буквой: «М». Ангелина очень удивилась и принялась читать. Но постепенно удивление сменилось смятением. С каждой строчкой ей все тяжелее становилось дышать, было очень непросто утихомирить сердце, которое стучало оглушительно громко и невероятно быстро.

«Может, ты как человек и хороша… Но мне ты не нравишься, и я уверена, что это чувство взаимно, — гласило письмо. — Я о тебе знаю достаточно (…приятный молодой человек, дарящий красивые цветы после каждого выступления… романтика… сказка… а теперь он за сотни километров). Ты же обо мне не знаешь ничего.

Так вот, имея представление о тебе и довольно близкое знакомство с этим самым молодым человеком, я должна дать тебе совет — не лезь в чужую жизнь и прямо сейчас навсегда удали этот e-mail. Хватит морочить ему голову. Это не твое. А на чужое лучше не претендовать.

Всего хорошего!

М.»

Ангелина смотрела в экран и хлопала глазами. Перечитала неприятный текст еще раз. Пульсирующая боль жестоко сдавила виски. Сомнений не осталось. «М» значит Маша. Та самая Маша, из-за ребенка которого Герман едва не погиб. Та самая Маша, которая готова была похоронить его в тот день, в больнице, когда они с Линой впервые встретились… Та самая Маша, которая нахально ездила к Герману в реабилитационный центр в Подмосковье…

На миг ей вспомнилось округлое лицо с темными глазами. Черные волосы до плеч, небольшой нос и мягкая линия подбородка. Ничего особенного. Обычная женщина. Молодая мама. Незамужняя. Последняя мысль была особенно неприятной. Значит, эта Маша отчего-то решила, что имеет право вмешиваться в их с Германом общение. Но откуда она знает о том, что он дарил ей цветы после спектаклей? Об ее отъезде? И почему у этой Маши есть доступ к почте Германа?

И тут проснулся едкий внутренний голос.

«А

чего ты, собственно, хотела? — начал он свою проповедь. — Чтобы Герман ждал тебя вечно? Серьезно? Ты не дала ему никаких надежд. Пока ты мечешься и пытаешься принять решение, Маша вовсю его окучивает. А ведь он имеет полное право на личную жизнь. В конце концов, Герман не обязан хранить тебе верность. Кем ты его считаешь? Правильно, другом. Он тебе не жених и не муж, а это значит… Ты сама понимаешь, что это значит».

Да, она знала. Прекрасно все знала. Она сама установила границу между ними. Не подпустила к себе слишком близко. Не смогла отказываться от поездки. А теперь чего-то хочет. Она, Ангелина, — такая далекая и неприступная для него. А Маша рядом, всего на расстоянии вытянутой руки. О Лине осталась лишь память, письма и фотографии. Она словно бестелесная, нереальная, выдуманная. А Маша… Он может видеть ее улыбку каждый день, ловить взгляд ясных глаз, чувствовать аромат ее волос и прикосновение руки… Чему тут удивляться?

«Ты не дала ему никаких надежд, — снова напомнил о себе голос разума. — Но продолжаешь эмоционально держать его рядом с собой. Зачем? Определись, наконец. Если любишь — возвращайся. Если нет — отпусти и живи дальше. Без него»

Без него.

Она попыталась представить себе, каково жить без него. Не получилось. Захлопнув крышку ноутбука, она погасила ночник и легла в постель. Так и пролежала до утра, не сомкнув глаз. Все думала о письме, о Маше. Прислушивалась к собственным чувствам, ощущениям.

Утром легче не стало. И на следующий день. А потом состоялось долгожданное прослушивание. Собравшись с силами, Ангелина спела, хотя после болезни еще плохо себя чувствовала. Тем не менее, ее похвалили. Но ответ дали не сразу. Сказали ждать. И она ждала. Мучительно, терпеливо. Ни Джон Николсон, ни Альберт не понимали, почему она так грустна и задумчива, ведь все прошло хорошо. Но перемениться у нее не было сил. Тяжело было напустить на себя веселый вид. Мысль, что ее ожидают несколько лет в разлуке с Германом, гнала улыбку с ее лица. Она умела владеть собою, могла скрывать подлинные эмоции и чувства, но где не было Германа — не было и ее. Ангелина чувствовала себя неуютно среди людей, зная, что сейчас она могла бы быть с ним. Окружающие проходили мимо, как тени, совсем не касаясь ее души, не оставляя в памяти ни следа. Ибо и сердце, и память были полны мыслями только о Германе.

Не интересовал ее и Альберт. Он все ходил вокруг нее, пытался ухаживать, но все его попытки Ангелина безжалостно пресекала.

— Я не могу дать тебе надежды, Альберт, — честно сказала она, когда он вызывался проводить ее до гостиницы.

— Почему?

— Потому что я люблю другого.

Эти слова вылетели из ее уст легко и свободно, как будто это было очевидно давным-давно. Она любит другого. Германа. Любит всей душой, всем сердцем. По отдельности их жизнь уже не существует, только вместе. Герман — единственный мужчина, наполняющий для нее весь мир. Но не слишком ли поздно она это поняла?..

— Ты говоришь о нем, — понял Альберт, и на миг в его глазах промелькнула грусть. — Знаешь, я слишком поздно понял, что ты для меня значишь…

— Прошу тебя, Альберт…

— Я должен это сказать, — Он остановился, сжал ее пальцы. — Пожалуйста.

Это прикосновение было таким искренним, а голос таким мягким, что Ангелина сдалась.

— Я вижу, что наши отношения были не настолько прочными и крепкими, как хотелось бы. Но я надеюсь, что дружба окажется сильнее. — Он отпустил ее руки и тяжело вздохнул. — Могу ли я просить у тебя дружбы?