И скоро день
Шрифт:
Вовсю светила луна. Серебряные блики играли на высоченных, покачивающихся кипарисах, от чего создавалось впечатление, что они движутся в темноте. Ни один звук не нарушал тишину, кроме перешептывания веток.
Затем неожиданно я заметила крошечную оранжевую вспышку. Она медленно передвигалась в темноте, подобно светлячку. Кто-то был на террасе, неподалеку от фонтана. Замерев на месте, я стояла, затаив дыхание, и всматривалась в движущийся огонек от сигареты, который периодически вспыхивал ярче, когда человек затягивался, затем он опять становился едва различим в ночи.
Наконец сверкающий полукруг, напоминающий след от падающей звезды, подсказал мне, что
3
Он здесь. Я видела его прошлой ночью из своего окна. Я слышала его смех.
Вспоминая в подробностях каждую минуту той нескончаемой ночи, я упорно твердила себе, что мне необходимо хладнокровно и беспристрастно проанализировать события, свидетелем которых мне довелось стать в этом доме. Я с трудом дождалась наступления утра. Я тщательно обдумала все, что скажу графине, каждое слово, каждую интонацию, однако, несмотря на всю подготовку, голос у меня дрожал и прерывался; кроме того, я не сомневалась, что на моем лице отразились все чувства, которые мне пришлось пережить этой ночью, и вряд ли удастся скрыть их от нее.
Как только я закончила свой рассказ, самообладание на мгновение изменило графине.
— Но ведь это... — наконец промолвила она, а затем взяла себя в руки и продолжала уже ровным голосом. — Это вам приснилось. Скорее всего, вы просто еще не привыкли к нашим условиям. Вы несколько не в себе, моя милая. Ваше состояние...
Я почувствовала опасность, совершенно идиотский смех застрял у меня в горле. Изо всех сил я сжала губы, чтобы он не смог вырваться наружу. Мое состояние? Я вырвалась из сумасшедшего дома доктора Болдвина, не это ли она имела в виду. Но я никогда не акцентировала внимание на этом эпизоде своей биографии. Скорее всего, она просто имела в виду издерганную, нервную систему неуравновешенной молодой вдовы.
Собрав всю свою силу воли, я постаралась ответить уверенно.
— Это был не сон. Я не спала. Я проснулась посреди ночи и подошла к окну. Возле фонтана стоял какой-то мужчина. Он неспешно прошелся вдоль террасы и...
Исчез? Скрылся? Испарился? Я не знала, какое слово больше подходит в сложившейся ситуации.
На ее лице появилось явное облегчение.
— Так вы видели мужчину? Ну конечно! Бедное дитя! Должно быть, вы видели профессора Брауна.
— Профессора?.. — В моем мозгу замелькали совершенно невероятные образы. Я была знакома с профессорами самых различных возрастов, рангов и комплекций, в моем представлении это всегда был немолодой человек, несколько сгорбленный от долгого сидения за книгами, чья голова увенчана благородной сединой. Этот образ не имел ничего общего с тем мужчиной, которого я видела ночью.
— Я должна была рассказать вам о нем. — Улыбаясь, быстро и оживленно проговорила она. — Он занимается некоторыми предметами из нашей семейной коллекции, реставрирует их. Я позволила ему прогуливаться в саду по ночам.
Мы с ней сидели за завтраком в ее кабинете. Графиня продолжала рассказывать мне о профессоре Брауне. Некоторые случайные фразы проникали в мой расстроенный мозг, неся с собой надежду и страх, веру и сомнения.
— ... очень упорный в достижении своих целей... фамильные коллекции... отданы науке и искусству... Честно говоря, я вообще забываю о его присутствии, я очень редко вижу профессора
Затем ее улыбка несколько померкла, и она осторожно коснулась моей руки, было такое ощущение, что бабочка задела меня своим крылом, — настолько невесомым и деликатным было прикосновение ее холеных тонких пальцев.
— Я была просто обязана предупредить вас, — негромко сказала она, — я сама должна была бы помнить. После смерти мужа мне часто казалось, что я вижу его на улицах, в витринах магазинов. Случайное сходство, малейшее напоминание о прошлом всегда вызывает сильнейший эмоциональный шок, все это вполне объяснимо, в этом нет ничего необычного.
В ее словах слышались необычные для нее теплота и сострадание. То, что она говорила, действительно походило на правду. Многие люди, которым пришлось пережить подобное, рассказывали то же самое, моя реакция абсолютно нормальна... Мне очень хотелось верить этому утверждению. Еще я очень хотела верить в то, что и смех его мне просто послышался, что это было всего лишь причудливое эхо, разносимое ветром. Ведь этот смех я не раз слышала и во сне, и наяву, сотни раз до сегодняшнего дня.
— Вы, наверное, пожелаете познакомиться с профессором после всего случившегося, — продолжала Франческа. — Тогда все ваши сомнения полностью рассеются.
— В этом нет никакой необходимости. Я не сомневаюсь в вашей правоте.
— Нет, вы обязательно должны встретиться с ним. Он весьма занимательный и эксцентричный человек: это развлечет вас. Большую часть времени он проводит в наших кладовых и запасниках. Я обычно не хожу в эти помещения. Там слишком пыльно, но вы-то всегда можете одеться соответствующим образом, для вас это не составит никакого труда.
Явный намек в ее последних словах и холодный взгляд, брошенный на мою блузку и джинсовую юбку, показали мне, что она отметила простоту и незамысловатость моего наряда. Конечно, окружающая нас обстановка в стиле Людовика XV была настолько элегантна и изысканна, что требовала и достойного облачения гостей, но не могла же я постоянно носить свой единственный парадный костюм.
Наш завтрак подходил к концу. Она позвонила в крошечный звоночек и, когда вошла Эмилия, сказала:
— Проводите синьорину Морандини к профессору, она хочет познакомиться с ним.
То, как она меня назвала, несколько смутило меня. Синьора Морандини... Это было имя, указанное в моем свидетельстве о браке. Но ведь графиня сказала, что Барт не мог носить его? Тогда почему она назвала меня так? Какова же на самом деле моя настоящая фамилия по мужу? Я вообще-то не придавала слишком большого значения этим вещам, у меня было прекрасное имя до замужества, им я могла с полным основанием гордиться, и я непременно верну его себе, как только окажусь дома.
Следуя за Эмилией, я поднялась вверх по лестнице, здесь все напоминало классический американский дом.
На этом этаже располагались спальни, он был гораздо больше, чем принято по американским меркам: здесь было много таинственных комнат, полных странных вещей, лестниц, которые вели неизвестно куда, извилистых коридоров и совершенно непонятного предназначения маленьких дверей. Некоторые комнаты были большими и просторными, другие — очень узкими и заставленными мебелью, в основном шкафами, насколько я могла предположить. Одни служили кладовками или чуланами, загроможденными до самого верха совершенно необычными и причудливыми предметами самого различного предназначения. Если все это относилось к «фамильным коллекциям», то Франческа выбрала не совсем правильные слова для описания этого «богатства».