И слух ласкает сабель звон
Шрифт:
— У противника, поручик… — неожиданно прозвучал за спинами молодых людей чей-то голос.
Голицын обернулся. За спиной стоял командир Второго кавалерийского корпуса генерал де Митри. Поручик и Элен так увлеклись своим непростым разговором, что не слышали и не видели того, что творится вокруг.
Рядом с де Митри стоял генерал-майор, командир Третьей бригады Марушевский, настоящий русский офицер в классическом понимании этого слова, о котором в войсках ходили легенды.
Владимир Владимирович Марушевский происходил из дворян Петербургской губернии. Образование получил в инженерном училище и Николаевской академии Генштаба, участвовал в русско-японской войне, служил при штабе Четвертого Сибирского
— Ваше высокопревосходительство… — вытянулся поручик.
— Вольно, поручик. Здравствуйте, мадемуазель. Присаживайтесь, у нас есть новости, — произнес де Митри.
— Одна хорошая, другая — не очень, — интригующе «дополнил» коллегу русский генерал-майор. — Ну, да обо всем по порядку.
Элен выжидательно глядела на генералов. Разговор теперь пошел вчетвером.
— Ну что ж, мадемуазель, спешу вас уверить в том, что все подозрения с Дидье Гамелена сняты.
— Да что вы?! — вспыхнула парижанка. — Неужели это правда?
— Именно так…
— Да, я знала! Вот видите — справедливость всегда восторжествует! — перебила она генерала.
— Однако вернуть его на родину не представляется возможным. По данным агентуры, его удерживают в одном из особняков на окраине Кельна.
— Надо выкрасть его оттуда! — горячилась француженка.
— Если бы все было так легко, мадемуазель, — покачал головой Марушевский. — Но как попасть к немцам через отлично эшелонированную оборону в пять-шесть линий окопов?
— Я знаю как… — неожиданно для всех произнес поручик, глядя на облака, где он что-то заметил.
— У вас есть план, мсье? — удивился де Митри.
— Так точно! Дело в том, что…
Закончить фразу поручику помешал рев сирены воздушной тревоги. В пасмурном небе, высоко над лагерем Мурмелон Ле Гран плыли серебристые цеппелины.
— В укрытие! Быстро!
Все четверо ринулись из беседки.
ГЛАВА 12
— Так что, профессор, наш клиент слишком занят для того, чтобы с ним можно было познакомиться поближе, — произнес Ганс Рюль.
— И что же вы предлагаете?
План профессора Вайса открыть военный госпиталь осуществился довольно быстро. Произошло это по многим причинам, однако главную роль здесь, конечно же, сыграла значимость «светила медицины», а также поддержка, оказанная ему «наверху». Так или иначе, но передвижной военный госпиталь уже был успешно размещен рядом с базой цеппелинов неподалеку от Кельна.
Теперь под прикрытием медицины агенты Профессор и Ассистент могли действовать продуктивно. Близость к базе позволяла без особых сложностей отследить полеты дирижаблей при помощи обычного морского бинокля. Что, собственно говоря, и делалось ассистентом Рюлем. Данные накапливались, однако передавать информацию в Лондон для того, чтобы британцы успели подготовиться к налетам, было проблематично: любой дирижабль все равно долетит до имперской столицы быстрей, чем Альберт Райт узнает о его вылете. Конечно, Ми-6 снабдила резидента-профессора беспроволочным телеграфом, однако им стоило пользоваться лишь в самом крайнем случае. Риск был велик — любая активность в эфире наверняка привлекла бы внимание германцев.
Оставалось одно: попытаться выяснить график вылетов, если таковой существует.
«Сумасшедший капитан», однако, был постоянно занят. И неудивительно: к отлично охраняемой базе то и дело подъезжали грузовики с какими-то ящиками, и командир дивизиона каждый раз принимал самое деятельное участие в учете груза. Наблюдения продолжались, и вскоре в районе базы ассистент заметил грузовик с какими-то баллонами, находившимися под усиленной охраной. Не оставалось сомнений: это иприт. Снаряженные отравляющим веществом боеприпасы на фронт не поставлялись из соображений безопасности, все транспортировалось по отдельности.
— Послушайте, профессор, есть у меня одна идейка, — усмехнулся Рюль. — Такая, знаете ли, небанальная идейка…
Ассистент загадочно и вместе с тем иронично улыбался, всем своим видом показывая, что он тоже далеко не последняя фигура в игре.
— Ну, и что же вы придумали на этот раз? — нетерпеливо спросил гений медицины. — Давайте скорей, выкладывайте, у нас нет времени тянуть резину.
— Я думаю так: устроить нечто вроде банкета по поводу открытия передвижного госпиталя, — сообщил собеседник. — Очень даже неплохой вариант. Уж кто-кто, а начальник базы и наш ближайший сосед отказаться от визита не сможет.
— Согласен, коллега, — кивнув, лаконично произнес профессор. — Действуйте.
Приглашения были разосланы штабным чинам, в том числе и на базу цеппелинов.
Незадолго до начала банкета в госпиталь поступила и первая партия раненых. Война делала свое дело, и те, кому не оторвало руку, ногу или голову, должны были после выздоровления занять свое место в строю. Госпитали работали на полную мощность, принимая и вновь отправляя кое-как подлеченных и подлатанных солдат на передовую.
Среди прочих пациентов обращал на себя внимание усатый ефрейтор с легкой контузией и бесноватыми глазами. Сослуживцы и «сопалатники» относились к нему иронично, называя «Адиком», и «бесноватым ефрейтором». Контуженый вояка был на редкость подозрителен ко всем, включая даже лечащего его профессора.
Для большинства коллег он казался чудаком, замкнутым и склонным к весьма странным высказываниям. Адик часто сидел, не обращая ни на кого внимания, в глубокой задумчивости, обхватив голову руками. Затем мог неожиданно вскочить и начать возбужденно говорить что-нибудь вроде: «Если не опомниться, то нас ждут великие беды, ибо невидимые враги Германии опаснее, чем самое мощное орудие противника».
Однажды профессор, проходя по коридору, невольно остановился, вслушавшись в речь ефрейтора, которую он «толкал» перед своими соседями по палате.
Он говорил о том, какую особенную роль в определении его жизненного пути сыграла встреча в венском музее Хофбург с одним из самых мистических символов и реликвий христианства — Копьем Судьбы, якобы принадлежавшим центуриону Гаю Кассию, участвовавшему в процессе распятия Христа.
— По легенде, история этого Копья уходит в далекую древность, — возбужденно говорил Адик. — Оно было выковано по приказу Финееса, одного из первосвященников иудейских, рассчитывающего получить талисман силы для своего народа. Впоследствии этот талисман побывал и в руках Иисуса Навина, когда тот штурмовал Иерихон, в руках царя Ирода, когда он отдал приказ об истреблении иудейских младенцев. Считается также, что в момент, когда Гай Кассий нанес свой знаменитый удар «милосердия», у него излечилась катаракта. Прозревший стал христианином и был почитаем как герой и святой. На меня Копье Судьбы произвело гипнотический эффект. После первого посещения музея я приходил туда снова — созерцать священное Копье и ждать, когда оно откроет мне свою тайну.