И снилось ворону, что был он лисом
Шрифт:
Тихо хмыкнув, Саске повернулся ко мне.
— Сакура будет рада твоему возвращению.
— А мне казалось, она должна больше обрадоваться моему уходу — вы как раз вдвоём остались, как она и мечтала.
— Не начинай.
— Ладно, ладно, не скромничай! Знаю я, как у вас молодых бывает…
Мои дальнейшие подколки не допустил блеснувший клинок, который я принял на свой. Активировав Шаринган, Саске из этого положения попробовал контратаковать, но я разгадал его задумку и метнулся в сторону, поудобнее перехватил катану
— Что, с воображаемыми друзьями биться надоело, решил попробовать с настоящими? — не преминул поддеть я друга.
Он не стал отвечать, предпочтя словам действия. Учиха, чему тут удивляться?
Ещё несколько пробных атак, призванных оценить способности оппонента, позволили мне понять, что уровень Саске как мечника заметно возрос по сравнению с тем, что был прежде. Поэтому я со спокойной совестью перестал себя сдерживать и начал сражаться всерьёз.
Бились мы долго и примерно на равных; на стороне Саске был набравший силу Шаринган, а на моей — опыт. Наша борьба продолжалась до того момента, пока на нас в прямом смысле не обрушился водопад.
— Остыньте, мальчики, — миролюбиво проговорил неожиданно нарисовавшийся на площадке учитель.
— Какаши-сенсей! — раздражённо рявкнули мы с Саске, как по команде поворачиваясь к нему.
— Ну что вы, чуть встретившись, сразу дерётесь?! — всплеснула руками маячившая подле наставника Сакура. — И вообще, Изуна, ты чего опять цепляешься к Саске-куну?
Мы с другом быстро переглянулись.
— О, ну всё, узнаю родную команду, — протянул я, а Саске хмыкнул и растрепал рукой волосы, стараясь стряхнуть с них хоть часть капель.
Нежная встреча со старыми товарищами, чуть не обернувшаяся для меня переломом пары-тройки рёбер, предсказуемо закончилась на кухне дома Шисуи.
— И кто такой гениальный надоумил Сакуру идти в ученицы к Цунаде-саме? — немного наигранно ворчал я, моя посуду после того, как ближе к вечеру Какаши и Сакура всё же ушли. — Одной драчливой женщины нам в деревне было мало…
— Если помнишь, сделать из неё медика было нашей общей идеей, — мигом ощетинился Саске, вытиравший тарелки. — А кто её обучит лучше, чем Пятая?
— Нет, ну тебе-то, понятно, всё равно — своего ненаглядного «Саске-куна» она если и тронет, то исключительно нежно, — не слушая его, продолжал возмущаться я. — Но ты обо мне подумал? А о других ребятах, которые могут ненароком что-нибудь ляпнуть в её присутствии — и даже не поймут, как оказались в больнице по уши в гипсе.
— Помолчал бы! Тоже мне, стратег.
— Уж всяко больший стратег, чем ты…
Шисуи вошёл на кухню как раз в тот эпичный момент, когда Саске попытался покончить со мной при помощи палочек для еды.
— Эй, малышня, полегче! — прикрикнул Шисуи, пытаясь напустить на себя серьёзность, но весело блестящие глаза его как всегда выдавали. — Драться в песочнице за куличики будете.
—
— Уймись уже, — отмахнулся он; спорить насчёт возраста со мной ему, похоже, было неловко.
Не уверен, что сдал бы тему без боя, но тут ощутил, что в квартал вернулся его хозяин.
— Что ж, пойду я, пожалуй, — сказал я, передавая другу последнюю тарелку. — Саске, будь так любезен, отвлекись от своего внутреннего мира и не забудь про завтрашнюю тренировку. И спасибо за ужин, Шисуи-сан.
— Всегда пожалуйста, — с улыбкой ответил он.
Пока Саске, насуплено молчавший, был занят убиранием посуды в шкаф, я подал Шисуи знак, чтобы он задержал моего друга. Явно догадавшись, чем обусловлена просьба, Шисуи кивнул, и я, простившись, вышел на улицу. Итачи я нашёл у него дома в рабочем кабинете, где он сидел, прикрыв глаза и склонив голову над разложенными на столе бумагами.
— Итачи, — негромко позвал я, останавливаясь на пороге.
— Проходи, — отозвался он, поднимая на меня утомленный взгляд.
Последовав приглашению, я подошёл ближе, опустился на татами напротив него.
— Вам удалось?
— Да, — лаконично ответил Итачи. От себя могу добавить, что, судя по его убитому виду, это было крайне непросто. — Нам с Иноичи-саном удалось привести Дейдару в норму. Сейчас он ещё слаб, но со временем, как говорит Цунаде-сама, поправится окончательно.
— Ясно.
Повисла пауза. Наконец, он спросил:
— О чём ты на самом деле хотел поговорить?
— Итачи, ответь честно: как много видят твои глаза?
Понимая, что передо мной притворяться бессмысленно, Итачи позволил себе тихий вздох и устало потёр переносицу.
— С каждым использованием Мангекью всё меньше, — признал он. — Ты ведь и сам это знаешь.
— Знаю, — подтвердил я и чуть подался вперёд. — Но понятия не имею, как ты намерен решать эту проблему.
— Я не хочу это обсуждать, Изуна.
— А я хочу, — продолжил настаивать я, призвав на помощь всю упёртость. — Хотя, может, мне попробовать догадаться? Ты ведь собрался терпеть до последнего, пока совсем не ослепнешь, а после героически погибнуть на глазах у брата, чтобы одним махом пробудить у него Мангекью Шаринган и, кроме того, обеспечить возможностью обрести Вечный Мангекью, так?
Впервые на моей памяти Итачи выглядел искренне поражённым; и всё же он быстро взял себя в руки.
— Как ты догадался?
— Я знаю тебя не первый год и прекрасно понимаю, что ради брата ты готов абсолютно на всё. Ты с лёгкостью и без сожалений пожертвуешь собой, только бы Саске не испытал тех же проблем с потерей зрения, которые испытал ты… Но мне твой план категорически не нравится.
— Вот как, — флегматично проронил Итачи. О да, чтобы его переубедить, понадобятся просто невероятной силы аргументы.