И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ
Шрифт:
- Да тут места немеряно! Вроде галереи тропинка идет, и вниз спускается!
- И что? — насторожено поинтересовались снизу.
- Сейчас посмотрю!
И не успели бояре и слова сказать, как Рассобачинский, шурша осыпающимися камушками, вскарабкался по завалу вверх и исчез, оставив благородное общество в полной темноте.
Отсутствовал он недолго — бояре даже не успели договориться, следует ли зажечь еще одну свечу, или стоит подождать, пока граф вернет эту.
- Там вода! Там вода! — донеслось
Озеро!!!
И, бояре, позабыв моментально о необходимости растягивать запас свечей, стали наперебой чиркать кресалом, зажигая фитильки, как будто граф только что прокричал им о том, что пришел конец их блужданиям под землей.
Как маленький, но очень медленный и шумный метеоритный дождь, бояре со счастливым гомоном спустились по неровному широкому карнизу к каменистому пляжу, воткнули свои свечи меж камней и кинулись к воде — плескаться, брызгаться, умываться и пить, пить, пить…
…В этот раз рыба в этом озере была увертливее и мельче, и было ее намного меньше, чем в прошлый раз…
…невозможно насытиться…
…надо возвращаться назад…
…снова долгий путь по узкому тоннелю…
…почти голодом…
…что за еда — эта холодная безвкусная рыбешка…
…хочется теплого, сочащегося кровью мяса…
…как давно не было вкусного нежного мяса…
…хочется мяса…
…мяса…
…шум наверху…
…огоньки…
…плеск воды у берега…
…что там такое…
…поплыть, посмотреть…
…там пришло мясо, много мяса, свежего мяса…
…хочу, хочу, хочу…
…зубы вопьются…
…кости захрустят…
…кровь брызнет…
…всплыть…
…скорее, скорей…
…мясо…
…мясо…
…мясо…
- МЯСО!!!!!!!!!!..
У чуда–юда не было ни единого шанса.
В едином порыве боярское сословие, не взирая на пол, возраст и кустистость фамильного древа, набросилось на вымирающее животное, за одно свидание с которым археологи всего Белого Света отдали бы полжизни, и завершило процесс.
Полностью вымерший реликт был радостно вытащен на берег, лишен шкуры и разрублен наточенными о камни лопатами на порционные кусочки — филейчики, ребрышки, шейку (ну о–о–оч–чень длинную!), грудинку и тому подобные вкусности.
Что с ним надо было делать дальше, бояре не знали.
- Потушить бы его сейчас?.. — нерешительно предложил боярин Порфирий.
- В чем? — мрачно поинтересовался боярин Никодим.
- И на чем? — уточнила боярыня Варвара.
Окинув пытливым взглядом при свете догорающего недельного запаса свечей пляж и берег озера, усеянные черными и серыми камнями, бояре не нашли ничего более, что могло бы гореть, или хотя
- А вы тут лес увидеть ожидали? — хмыкнул Никодим.
- Может, его сырым съесть? — нерешительно предложил Рассобачинский.
- Сырым?!..
- Ну, уж нет — помирать буду, а сырое мясо есть не стану!..
- Никто сырое мясо не ест!..
- Ты что, граф — дикарь какой?..
- …Али собака?
- Ты на мое фамилие намеков не делай, боярин Никодим, а то ведь я лопатой–то не только чуду–юду вдарить могу!
- Конечно, ты только лопатой орудовать и можешь, чем еще–то!..
- Ну, ты меня довел, Труворович трепливый!..
- Босяк худородный!..
- Не шшорьтешь, не шшорьтешь у воды — примета плохая!
- Что за примета?
- А вот штарые люди говорят, што ешли у воды шшоритьшя…
- Что, опять со страшной рожей помрешь?
- Нет. Шай невкушный будет.
- Чай… — мечтательно проговорил кто–то из женщин, и над озером снова повисло задумчивое молчание.
- Я тут недавно одну книжку читала, — несмело нарушила тишину Наташа Конева–Тыгыдычная, — про Вамаяси. Записки купца…
- И что твой купец пишет про добычу огня из камней? — кисло поинтересовался боярин Селиверст.
- Нет, про это он ничего не пишет… — Наташа засмущалась еще больше.
- А что он пишет, деточка? — поддержала ее Конева–Тыгыдычная. — Расскажи нам всем, не стесняйся.
- Ну… Он пишет, что вамаясьцы рыбу, к примеру, вообще не жарят. Они ее сырой кушают. И я тут подумала: чудо–юдо ведь в воде жило, и плавники у него есть, значит, его можно рыбой считать… А если оно — рыба, и вамаясьцы ее сырой, как мы — морковку, едят, то и нам ее сырой есть не зазорно…
- Хм…
- Вамаясьцы — дикий народ, — набычившись, покачал головой боярин Никодим.
- С чего ты взял, что дикий?
- Ну, раз они рыбу сырую едят.
- Они бумагу изобрели.
- И фарфор…
- И воздушных змеев…
- И мандарины…
- Не мандарины, а мандаринов…
- Сам дурак…
- Лучше бы они изобрели спички, — не столь решительно, но все еще упрямо возразил потомок Трувора.
Бояре снова замолчали и неуверенно зачесали в затылках.
Голод–голодом, но есть сырую чудо–юдину…
- А вот я, когда мы отсюда выберемся, намерен отправиться в путешествие и посетить Вамаяси, — объявил ранее молчавший боярин Демьян. — И готовиться к этому намерен прямо сейчас. Чего откладывать.
- Это как?
- А когда в чужой дом приходишь, свои правила не диктуешь. Вот и мне придется рыбу сырую там есть. А я вот сейчас и потренируюсь. Чтоб там гримасой невзначай хозяев не обидеть, честь лукоморскую не уронить.
И, пока не передумал, Демьян решительно выбрал кусок поменьше и впился в него зубами.