И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

Багдерина Светлана Анатольевна

 - АЙ!!!..

 - Саёк!!!..

 Серафима сиганула, очертя голову, вниз, не успев приземлиться, кромсая ножом направо и налево, но она знала, что чтобы избавиться от умруна, его нужно было пропустить через мясорубку.

 А тут их было пятнадцать.

 Пятнадцать — не тридцать, но и с таким количеством практически неуязвимого противника предприятие ее с самого начала носило печать поражения, и она, в общем–то, не удивилась, когда трое здоровенных угрюмых гвардейцев повалили ее на землю и скрутили

за спиной руки.

 Рядом уже лежал Саёк.

 Только Находки не хватает, криво усмехнулась Серафима, и не успела поднять глаза к месту ее укрытия — она тут как тут.

 Свалилась сверху на них, визжит, кричит, царапается…

 Через несколько секунд умруны бросили ее рядом.

 Ну, теперь все в сборе.

 Что у нас в программе дальше?

 Воссоединение с другой бедой? Прямая дорога к Костею?

 Пусть они и не рассчитывают, что я вернусь туда когда–нибудь!

 Им придется меня убить, чтобы привезти туда.

 Но, к немалому недоумению царевны, никто и не собирался ее никуда возвращать, везти, тащить, или совершать какие–либо иные действия, направленные на перемещение во времени и в пространстве, если на то пошло. Умруны просто стояли и молчали, глядя в никуда.

 И чего стоим, кого ждем?

 - Первый, — вывернув шею, чтобы опавшая листва не лезла в рот, строго обратилась она к гвардейцам.

 Один из них — тот, который ближе — повернул голову в ее сторону.

 - Слушаю, матушка.

 Если бы царевна уже не лежала, она, скорее всего, упала бы.

 - Ч–ч–ч… Ч–ч–ч…Кто?.. Как?.. Как ты сказал?..

 - Слушаю, матушка, — послушно повторил умрун.

 - Матушка?! Почему — матушка? — непонимающе заморгала Серафима, стараясь быстро сообразить, где тут скрыт подвох и что это все для них значит.

 - Последний приказ сержанта Юркого был: «хватайте прислугу и царицу, мать вашу», — бесстрастно объяснил гвардеец. — Значит, вы — наша матушка. Командир не может обманывать.

 Остальные умруны согласно закивали:

 - Вы — наша мать.

 Серафима медленно обвела глазами все полтора десятка суровых лиц, и мысленно сделала поправку: «Мать–героиня. Ваша.»

 И тут ей пришла в голову кое–какая идея, проверить на практике которую очень даже стоило.

 - Значит, я — ваша мать? — ласково улыбаясь, уточнила она [82].

 - Так точно, матушка.

 - Тогда развяжите меня немедленно, деточки, — голосом царевны можно было украшать торты и добавлять детям в какао.

 - Никак нет, матушка, — смущенно покачали головами гвардейцы Костея.

 Ах, чтоб вас, дуботолы!..

 - Но почему, карапузики? — вопросила царевна таким же елейным голоском, каким, наверное, коза из сказки пела: «ваша мать пришла, молочка принесла».

 - Приказ командира отменить не может никто. Даже родная

матушка, — с сожалением, но твердо отчеканил Первый и опять бесстрастно уставился перед собой.

 Ах, так… ах, так… Ах, вот вы как…

 Ну, тогда я… Тогда я… Я тогда…

 А чего я тогда?

 А если…

 Сердце царевны, снова почуявшей путь к спасению, радостно пропустило удар и заскакало, как кузнечик на допинге.

 - Где ваш сержант? — не терпящим пререкания тоном задала она вопрос Первому.

 - Сержант Юркий пропал в этом лесу, — бесцветно отозвался умрун.

 - А где штандарт–полковник Атас?

 - Штандарт–полковник Атас пропал в этом лесу, — повторилась печальная история.

 - Кто сейчас вами командует?

 - Командиров сейчас нет. Все пропали в этом лесу.

 - Вы знаете, кто я? — если бы у нее не были связаны руки, она бы их уперла в бока, и, скорее всего, это выглядело бы значительно эффектнее, но в ее положении выбирать не приходилось, и поэтому она просто нахмурилась и скроила страшную мину.

 - Так точно. Наша матушка.

 - А еще?

 - Невеста царя Костея.

 - Царь Костей может отдавать вам приказы?

 - Так точно.

 - Сейчас его здесь нет. Но здесь я — его невеста. И поэтому командование бедой я принимаю на себя! Ма–а–а–алчать!!! Равняйсь! Смиррр–на! Равнение на меня!

 Все пятнадцать гвардейцев наклонились и уставились на Серафиму.

 Наверное, потому, что это была единственная форма равнения, возможная в ее лежачем положении.

 По крайней мере, она на это надеялась.

 «Спокойно», — сказала себе она и голосом, человека, не знающего слова «нет», продолжила:

 - Первый — развязать вашего командира! Второй — развязать мальчика! Третий — развязать девушку! ВЫ–ПОЛ–НЯТЬ!!!

 Если бы лица умрунов могли складываться в выражения, Серафима поклялась бы, что единственное чувство, посетившее все пятнадцать угрюмых физиономий чтобы навеки там поселиться — облегчение.

 Теперь все будет хорошо.

 Теперь у них есть командир.

 Мощные лапы бережно поставили на ноги царевну и отряхнули ей платье.

 - Наша жизнь — твоя жизнь, — пятнадцать кулаков в бронированных перчатках ударились одновременно в черные кожаные нагрудники.

 - Спасибо, у меня своя есть, — кивнула царевна и окинула быстрым взглядом свой двор. — Все в порядке?

 - Д–да, — кивнул поваренок.

 Находка, из опасения откусить выбивающими морзянку зубами язык, просто закивала головой в такт дроби.

 - Чего тебе на дереве–то не сиделось, а? — теперь, когда Серафима убедилась, что всем действительно хорошо, в первую очередь включая умрунов, можно было и провести душеспасительную беседу кое с кем. — Или олени по деревьям не лазают?