И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

Багдерина Светлана Анатольевна

 - Как дела? — спросила она у птицы.

 - Дела — как сажа бела. Дела — не разгребешь без помела. Кончил дело — гуляй смело. Дело мастера боится. Делу — время, потехе час, — отрапортовал довольно дрозд и выжидательно уставился на Серафиму. — Чего сидим?

 - Сидим — на воду глядим, — проникнувшись духом беседы, отозвалась царевна. — Сидим — ничего не едим. Нечего потому что. Сел — посиди, встал — так иди. Раньше сядешь — раньше выйдешь…

 - Куда идем? — не унималась любопытная птица.

 - Идем своим путем, — сурово оборвала подозрительные

расспросы Серафима но, увидев расстроенный вид дрозда, смягчилась. — В Черемшур идем. Только по воде не очень–то походишь, поэтому больше сидим, чем идем. Народ в лес убежал — за продуктами, будем Октябрю–реке обряды проводить, чтобы пропустил. Хотя, если пропустит, вот тогда я по–настоящему, наверное, удивлюсь. Что бы Находка не говорила, а все равно не представляю, как это по реке пройти можно. Пусть даже с ее согласия. Тут глубина, поди, метров двадцать будет.

 - К броду иди, — посоветовал дрозд, оглядев внимательно ее сначала одним голубым глазом, потом другим. — В огне брода нет. Не зная броду — не суйся в воду. Броду ищи в любую погоду. На реке брод — как на лугу крот: поискать — найдешь.

 - Пятьдесят километром пешком переть?! — возмутилась Серафима, позабыв, что говорит всего лишь с глупой птицей. — Хотя, если так–то, то потихоньку–то мы бы и дошли, да ведь только нас раньше догонят, скрутят, и если под горячую руку не прибьют, то отвезут к одному уроду, и вот тогда — конец. Пришел урод — позабудь про брод, — нашло на нее запоздалое вдохновение.

 - Кто урод? Кто урод? — забеспокоился дрозд.

 - Царь Костей, не побоюсь этого слова, урод. Моральный, правда. Но это стократ хуже.

 - Костей — со всех волостей, — ни к селу, ни к городу сообщила птица. — С дерева упадешь — костей не соберешь. Наварил костей — созывай гостей.

 - Варить не пробовала, — призналась царевна, — но ничего остальное его не берет. Говорит, что бессмертный. Так что, управы на него нет. Только и остается, что от него бежать.

 - Бежать — не лежать, — тонко подметила птичка. — Побежишь — людей насмешишь. Заяц бегал, да в суп попал. Бегом — не ладом. Quo vadis — от кого бежим?

 Усталую царевну их сумбурный диалог стал забавлять.

 - От гвардейцев его бежим, — объяснила она дрозду. — Покойников ходячих. И даже бегающих, весьма некстати. Умрунами прозываются. Пятнадцать умрунов — беда. И сержант.

 - Пришла беда — отворяй ворота, — посочувствовал дрозд. — Беда не приходит одна. Бедному беда — богатому вода. Семь бед — один ответ. Ать–два — горе — не беда. Беду бедовать — не век вековать. Друзья познаются в беде.

 - Ага, познаются, — криво усмехнулась царевна и оглянулась — не видать ли познаваемых в беде друзей с дарами — или отнятыми силой трофеями — леса.

 Друзей было видно — с полным подолом лесных продуктов Находка широким шагом спешила к царевне. За ней поспешал Саёк.

 - Идут друзья, — кивнула она на них дрозду.

 - Друзья — не разлей вода. Старый друг лучше новых двух. Хороший друг — что спасательный круг, — одобрила спутников Серафимы птичка. —

Тот герой, что за друга горой.

 - Ваше ве… Серафима! — радостно закричал поваренок, подбегая к ней вперед октябришны и первым делом устремляясь к своему мечу. — Нам так повезло — мы в пять минут всего, что надо, набрали! Сейчас Находка обряд будет делать!

 - Сейчас, сейчас, ваш… Серафима, сейчас в один секунд все готово будет, — вывалила на песок орехи, «ножки», «морды» и грибы та и деловито склонилась над ними. — Сейчас все разложим, как положено… или положим, как разложено?.. и начнем…

 Птичка, вопреки ожиданию царевны, не улетела. Она лишь перепорхнула на несколько шагов со ставшего слишком шумным места беседы и с интересом воззрилась на приготовления октябришны, прищурив один глаз.

 - Так… так… — приговаривала Находка, располагая лесные дары в заведенном когда–то раз и навсегда порядке на принесенных на дне подола больших желто–красных листьях, похожих на тарелки с черешками. — Как там дальше… «…от лихой смерти спасаемся, только на тебя и полагаемся — больше не на кого…» …потом опустить три орешка в воду, потом поклониться три раза и сказать «не дай сгинуть — пропасть в лапах врага кровавого»… …потом расколоть всем по ореху и съесть… Потом опустить три «морды»… Потом сказать…

 - Беда!!! Беда!!! Они бегут!!!..

 Отчаянный вопль Сайка перекрыл и оборвал бормотание Находки и заставил Серафиму подавиться последним куском украдкой утащенной «ножки» — вку–усненькой!..

 Меч как по волшебству оказался у нее в руке.

 Нужды крутить головой, чтобы оценить обстановку, не было: справа и слева, на сколько хватало глаз, простирался голый песчаный берег. За спиной — река. Впереди — сержант Щур с бедой. Вернее, беда с сержантом — с первого взгляда было видно, что в бою тот предпочитал держаться в тени своих солдат. Значит, выбить его первого не удастся.

 Если бы эти полтора десятка были обычными людьми…

 Нет, одна против пятнадцати обычных солдат, на ровном месте, да еще в этом дурацком балахоне — шансов тоже не так чтобы много, но одна против пятнадцати умрунов…

 Шансов не было вовсе.

 Серафима, пятясь, отступила на несколько шагов, и вдруг почувствовала, что ступает не по песку, и не по воде, а…

 Что это?..

 Вода, но твердая, как камень и прозрачная, как стекло!

 Не раздумывая ни секунды больше, она бросилась к спутникам, ухватила их за рукава и поволокла за собой по невесть откуда взявшемуся спасительному мосту.

 О том, что мост, невесть откуда взявшийся, в любой момент может невесть куда и подеваться, она старалась не думать.

 - Саёк, беги вперед!

 - Нет! Я буду…

 - РАЗВЕДЧИКОМ!!! — проревела Серафима и дала ему в спину такого тычка, что тот мгновенно согласился и помчался вперед с мечом наголо очертя голову.

 - Но грибы!.. Морды!.. Все осталось!..

 - Быстрей, быстрей! — тащила она яростно упирающуюся Находку. — Перебирай ногами! Да брось ты свои яблоки, кому говорят!..