И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
— Все хорошо, все хорошо.
Она знала эти слова. Она любила эти слова. Райан часто их говорил в темнице. Девушка легко отделалась: испугом, парой ссадин на лице, сбитыми коленками и синяками по всему телу от камней и корней, что собрала в овраге. Кабанихе же, как и Олегу, повезло меньше. Она лежала ничком возле костра, над которым поджаривалось ее дитя.
Путники потеряли еще день. Всю следующую ночь Райан заботился о своей спутнице. Глеб же теперь заботился о Олеге. Грудь словена и ноги было изодраны. Однако он набрался сил, чтобы сесть рядом с Марной у костра и поблагодарить ее.
— Ты спасла
— Это все снадобье! Не я! А вот ты… А ты спасать моя жизнь. Два, — она показала пальцами число.
Мужчины, услышав про снадобье, заговорчески переглянулись.
— Три, — посмеялся Олег. — Так что ты у меня в долгу.
Марна прищурилась, вспоминая.
— Сначала ты пришла из воды. Я вытащил тебя и твоего волка. Затем Харальд бросил тебя в темницу и пытался тебя отравить. Затем ты снова решилась уйти в воду и…
— Харальд пытался ее отравить?.. — Райан вмешался в разговор. — О чем ты, Олег?
— Ты… не знал?
— Нет. Зачем Синеусу делать это? Викинги очень чтут вёльв. Я сам видел, что они устроили, когда ее пес вернулся.
— Вернулся? Пес?
— Пес? — Мирослава округлила глаза. — Бруни здесь?
— Да, — Райан сел слева от Мирославы и положил руку на ее плечо. — Твой hundr здесь, и он пришел за тобой. Осталось забрать его у варягов, если тебе так будет нужно.
— Очень нужно, — взволнованно ответила Мирослава. — Где же он был все это время? — этот вопрос она задала уже сама себе, но все же Глеб, который слушал их разговор все это время, ответил ей.
— Он снова пришел из воды.
Мирослава тяжело дышала.
— Из воды?
— Ты расскажешь нам, почему ты и сама оказалась там? — спросил ее Олег.
— Постой, расскажи мне про Харальда, — перебил его Райан. — Почему он хотел убить вёльву?
— Иттан мне об этом не поведала.
Мирослава вдруг встала с места.
— Давайте поедим, иначе моя голова сейчас взорвется, — предложила она, а сама только и продолжала думать о воде и о том, почему у нее не получилось вернуться самой.
— Ты раздобыла нам хороший ужин! Молодец, вёльва! — похвалил ее Райан, чтобы подбодрить, и Мирослава расплылась в улыбке точно ребенок.
— Это точно! — повторил Олег.
— Точно! — добавил Глеб.
— Это все снадобье… — повторила тихо вёльва, и на этот раз мужчины переглянулись уже с грустью в глазах: да когда же она поймет?
Вёльва смотрела на поросенка, в рот которого был вставлен длинный клинок, чтобы его можно было держать над костром. Еще несколько часов назад это маленькое безобидное существо бегало меж деревьев и визжало, потеряв маму. Теперь Мирослава должна его съесть, не испытав никаких чувств точно так, как Олег или Глеб. Мирослава не ела мясо последние семь лет. Чем отличался этот поросенок от Бруни? Почему у этого поросенка было меньше прав на жизнь? Почему убить собаку — это преступление, а убить поросенка — к хорошему, сытному ужину?
— Все в порядке, вёльва?
— Да, хочу вот этот, — она указала пальцем на один из самых сочных кусков поросенка.
— Хороший аппетит! — посмеялись мужчины, и никто из них не догадывался, какой подвиг совершила Мирослава. Даже больший, чем спасение Олега.
— Эй, трэлл, откуда ты научился так
— На деле… это чудо. Настоящее чудо, чудо Господне, что я попал. Господь направлял мою руку. Я совсем не умею владеть оружием, — Райан перекрестился.
Глеб и Олег переглянулись. Для того, чтобы с одного удара завалить кабана, славяне тренируются годами с самого детства, под надзором батьки. А тут — чудо Господне! Ишь!
— Зачем ты делаешь так? — Глеб неуклюже попытался повторить крест и только помахал рукой в разные стороны.
Райан мягко улыбнулся.
— Я христианин.
Олег и Глеб снова переглянулись. Они встречали христиан и раньше, когда были детьми. Много путешественников, купцов и монахов проходило через Новгород из Византии. Но также они много молчали о своей религии — иначе бы оказались распяты или же языческие идолы оросились их кровью. Все же между славянами и викингами было много общего. Например, и те, и другие ненавидели христиан.
Больше продолжать разговор они не стали. Не хотели сеять вражду. Закончив с ужином, путники приготовились ко сну. В эту ночь Мире совсем не спалось. Она думала о воде, из который ее hundr пришел за ней. Она думала о том, как теперь вернуть Бруни, забрать его у диких варягов. И о том, что если разгадает секрет ее пса, сможет вернуться домой. Нет, она вовсе не мертва. Теперь она это точно знала. Но хочет ли она вернуться домой?
Глаза Мирославы и Райана встретились. Хочет ли она вернуться теперь, когда эти зеленые глаза смотрят на нее?
Сердце Райана стучало в груди. И ему не спалось в ту ночь. Он старательно думал о том, что вёльва не нравилась ему. Конечно, нет. Райан мысленно проговаривал это и убеждал себя. Но чем больше делал это, тем, казалось, Марна больше ему и нравилась, больше была желанна. Да и у какого мужчины не заиграет в жилах кровь от близости с женщиной под звездным небом? Райан никогда никого не касался, кроме сестры, и то, когда заплетал ей косы. Мирослава смотрела на лицо ирландца, усыпанное веснушками так часто, что само казалось рыжим. В его темно-зеленых, почти изумрудных глазах плясали огоньки. Она думала о том, что он ей нравился. Конечно да. Но она до сих пор была замужем. Воспоминания об Александре пришлись кстати: стыд и отчаяние заменили собой волнение и желание.
Желание.
Каким незнакомым и новым чувством это было для Мирославы. В ее красных губах началось покалывание, и они распахнулись, выпуская струйку горячего дыхания.
— Будет лучше, если ты обнимешь меня сзади, — вдруг заговорил Райан, чтобы избавить себя от дурных мыслей. — Сегодня слишком холодная ночь.
В своей голове он прокрутил несколько различных способов того, как им вдвоем можно было бы улечься. Лицом к лицу не избежать обжигающего дыхания друг друга, а затем и поцелуя. Если обнимет ее сам, ему придется касаться рукой ее тела, а она может почувствовать меж его ног то, чего чувствовать не должна. Мирослава не поняла его. Она не знала слова «обнять». Райан показал ей, что имеет в виду. Он повернулся к ней широкой спиной, взял ее правую руку и потянул на себя. Она медленно прижалась, устраиваясь рядом, и обняла его за живот. Оказалось слегка неудобно: ирландец был слишком высок и широкоплеч даже для нее. Мирослава много ерзала и толкалась.