И в Бергамо придет весна

Оськина Лидия

Вот где-то далеко прозвонил колокол. Запиликали приглушенные закрытыми окнами сирены очередной машины скорой помощи, которая проезжала не по нашему проспекту, а где-то

далеко. И снова тишина.

А облачка плывут по небу. Не спеша плывут. Удивляясь – почему это на планете стало так тихо? Куда исчезли эти вечно куда-то спешащие человечки?

И снова зазвонил колокол. Один раз. Потом второй. Боммм… Бомммм… Бомммм…

По ком ты звонишь, колокол?

Боммм… Боммм…

Я заткнула уши. Зажмурилась. Спрятала голову под подушку. Баста! Баста-а-а-а!

Колокол словно сжалился надо мной и затих.

И снова пронзительное «виу-виу-виу». Сначала где-то вдали, потом ближе, ближе. А потом звук резко изменился, удаляясь. Эффект Доплера. Знал бы учитель физики, приводящий нам тогда на лекции пример с сиренами скорой помощи, что этот закон физики мы очень хорошо усвоим. Так, что он у нас отпечатается в мозгу

на всю жизнь.

Хлопнула входная дверь. Диего пришел. Я не встала, не пошевелила пальцем. Что бы там ни говорила мама, никогда не станет он для меня вторым папой. Папа – он один. Один навсегда. Как его может заменить совершенно чужой человек?

«Привет, Джулия. Я – твой новый папа. Люби меня, как папу предыдущего».

Диего мне, конечно, никогда не говорил ничего подобного. Но это же подразумевалось.

Когда мои родители развелись, мне было три года, так что я не помнила, как мы жили вместе всей семьёй. Всё моё детство я жила на две квартиры: половину недели у мамы, половину у папы. У меня было две моих комнаты, двойное количество игрушек, две разные подружки в двух разных дворах. Я настолько считала это нормальным, что даже жалела своих подруг, у которых родители живут вместе. Ведь у моих подружек была всего одна квартира, одна комната, один двор для игр.

Конец ознакомительного фрагмента.