И в болезни, и в здравии, и на подоконнике
Шрифт:
Делла еще больше сбледнула с лица и словно бы уменьшилась в росте.
– Ой. Кажется, я к такому не готова.
– Не-не-не, все хорошо. Отец не будет докапываться, он вообще классный – добрый, веселый, без загонов. Твоя задача – просто посидеть за столом и сожрать то, что в тарелке. Все. Остальное беру на себя. Можешь даже не разговаривать, улыбайся и кивай, этого хватит.
– А если я ему не понравлюсь?
– снова спросила Делла, тихо и очень серьезно.
– Значит, не понравишься. Какая разница? Ты
– Я тоже тебя люблю, - Делла привстала на цыпочки и поцеловала его – горячо, жадно и сладко. Мир затих, отодвинулся, расступаясь в стороны, как воды Красного моря. Остался только поцелуй, прикосновения ладоней и пульсация крови в ушах.
Когда Делла отстранилась, Стэн смущенно крякнул и сунул руку в карман, поправляя внезапно возникшее затруднение.
– Хорошо. Берем вон ту херню с орехами и карамелью – на вид она очень рождественская, - обретя почву под ногами, Делла встряхнулась и оживилась.
– А вон там вишневый штрудель лежит, - тоном опытного провокатора прошептал Стэн, склонившись к самому уху. – Я читал, что эту херню с мороженым едят. Горячий штрудель, холодное мороженое, кофе…
– Вот ты сволочь! – возмутилась Делла. – Возьмем и то, и другое. Херню отнесем к отцу, а штрудель дома слопаем.
Дом встретил Стэна веселым перемигиванием гирлянд. Отец обмотал ими все кусты, протянул светодиодную ленту по крыше, закрепил вокруг двери и частой спиралью обвил флагшток. Такой иллюминации Стэн пару лет не видел – с тех пор, как умерла мама.
– Приехали. Выходим, - перегнувшись на заднее сиденье, Стэн достал коробку с ореховой херней, которая по чеку проходила как карамельно-ореховый финаньсе с миндалем, пеканом и фисташками. – Бутылку захвати.
Под влиянием импульса они все-таки прикупили сделанный в Скрытом городе виски – благо на этикетке не указано, что напиток изготовлен с применением магии.
– Ага. Иду, - Делла сидела неподвижно и таращилась на освещенное мерцающими огоньками крыльцо, как Жанна д’Арк на костер. – Сейчас.
– Эй! – подергал ее за локон Стэн. – Земля вызывает Марс, прием.
– А?
– Все хорошо, - Стэн торопливо обнял Деллу и прижался губами к впадинке над ключицей. – Сворачивай панику. Если будет совсем пиздец, пнешь меня под столом, и я придумаю повод, чтобы уйти.
Вздрогнув, Делла отмерла, щелкнула пальцами, подзываю бутылку вискаря, и шагнула в промозглую, совершенно не рождественскую слякоть.
– Фух. Свисток – шайба в игре, - вздохнул Стэн и вышел вслед на ней. Размокший в кашу снег сыто зачавкал под ботинками.
– Иди сюда.
Прихватив Деллу за талию, Стэн провел ее по ступеням, ненавязчиво подталкивая в спину, и открыл дверь.
–
В доме пахло полиролью для мебели, хвоей и жареным на огне мясом. Отец вышел навстречу, ослепляя сиянием белой рубашки. О стрелки на брюках можно было резать бумагу.
– О, Стэн. И Делайла. Снимайте куртки, проходите, уже все готово! – отец растянул губы в широкой панической улыбке.
Стэн понял, что на ближайшие два-три часа он единственный нормальный человек в доме. И захотел выйти в окно.
– С Рождеством, пап!
Отпустив на секунду Деллу, Стэн шагнул вперед и крепко обнял отца, успокоительно похлопывая по спине. Коробка с ореховой херней неловко болталась в оттопыренной руке.
Потом была неуклюжая толкотня, в ходе которой Делла и Стэн жонглировали куртками, бутылкой и кексом, и Стэн все время боялся, что какой-нибудь из предметов зависнет в воздухе. Такая фигня выходила у Деллы сама собой, просто на рефлексах.
Отец исчез на кухне и развил там бурную деятельность: хлопал дверцами шкафов, звенел кастрюлями и дребезжал стеклом.
– Сейчас-сейчас, у меня все готово!
– Пап, я помогу! – наконец-то разобрался с барахлом Стэн, шлепком по заднице отправил Деллу в гостиную, к елке и телевизору, и устремился на кухню. – Что делать?
Отец развернулся, удерживая в одной руке два бокала, а в второй – стопку тарелок.
– Достань салат из холодильника. А мясо в микроволновку, оно уже остыло. Вино… Хлеб нарезать. Соус…
Стэн обозрел кухню, заставленную чистой и грязной, пустой и наполненной посудой.
Ну мать твою. А говорил, что просто сделает барбекю.
Как хорошо, что Бабингтон уже выписала бальзамы. И как плохо, что не выписала каннабиноиды.
– Я понял, пап. Сейчас все сделаю. Делл! – заорал он с таким расчетом, чтобы перекрыть бубнеж телевизора. – Иди сюда!
Всучив пришибленной Делле пучок бокалов, Стэн указал на застеленный клетчатой скатертью стол.
– Я буду давать тебе посуду, а ты расставляй.
Дисциплинированно кивнув, Делла промаршировала к столу, а Стэн сосредоточился на кухонных баррикадах. Так, хлеб – в плетеную миску. Запеченные овощи – на блюдо, туда же кукурузу и жареную картошку. Соус – в стеклянную плошку, кетчуп – во вторую такую же…
Вдохновленный поддержкой, отец торопливо застучал ножом, нарезая на крупные дольки огурцы, помидоры и сладкий перец.
Когда Стэн, неся на вытянутых руках блюдо, ощетинившееся свиными ребрами, как макет корабля – шпангоутами, вошел в гостиную, Делла уже заканчивала с сервировкой. Небольшие тарелки на широких и плоских, рядом – сияющие неестественным блеском бокалы. Вилки и ножи – на математически выверенном расстоянии, салфетки свернуты в замысловатое оригами. Складки на скатерти исчезли, неровные поверхности свечей распрямились.