И восходит луна
Шрифт:
Дайлан подмигнул Лайзбет.
– Поверь, нет ничего лучше, чем предавать свои идеалы. Думаешь я не помню тебя, Лайзбет? Думаешь я не помню твоего папу?
В этот момент Лайзбет вскинула руку с пистолетом и выстрелила в Маделин. Она одна решилась на это, и Грайс восхитилась ее смелости за секунду прежде, чем понять, куда она стреляет. Дайлан подался левее, в секунду, очень спокойно, закрывая Маделин. Пуля пробила ему череп, и он со скучающим видом закатил глаза. Белок его левого глаза был залит кровью.
– О, как это прозаично.
А потом Дайлан вдруг
– А теперь скажи им всем - стрелять. Стреляйте! Стреляйте по мне и по ней! Вас предали! Вы что правда считали, что ваш маленький культ имеет хоть какое-нибудь отношение к свободному человечеству? Богиня Дома Тьмы хотела насолить богам Дома Хаоса. Никаких людей. Никогда! Никаких людей!
Дайлан засмеялся. Касси сказала:
– Нет! Не стрелять! Он убьет вас! Вы знаете, что я обещала! Вы будете свободны! Нэй-Йарк будет вашим! Весь северо-восток будет вашим!
Девочки поднялись, они больше не лежали. Их глаза под масками, наверное, были широко открыты.
Лайзбет крикнула:
– Стреляйте!
Не все они стреляли. Грайс хотела лечь, но Касси удержала ее. Грайс чувствовала себя под дождем из пуль, только шел он горизонтально, а не вертикально - боль очень скоро перестала ощущаться. Ее тело пробивал металл, и Грайс начала различать оттенки. К примеру, пули были не холодными, как Грайс почему-то считала, а оглушительно горячими. Грайс видела, как на ее белом платье расцветают кровавые цветы. Она стояла рядом с богиней. Одна из очередей едва не отсекла Грайс голову, но сухожилия и кости схватились почти тут же - пришлось придержать голову рукой. Какой оглушающий абсурд.
Все прекратилось очень скоро.
Грайс услышала кашель, хрипы. Грайс увидела, как некоторые девочки сплевывают кровь, приподняв маски, в которых не было прорезей для рта. Кто-то упал, кто-то держался за деревья. Дайлан сказал:
– Я убью их всех. Сейчас. И мы продолжим наш разговор. Раз уж я тебя нашел и победил, мне нужно узнать суть твоей интриги! Ты же зачем-то собрала этот цирк? Или тебе просто было скучно! Мне так не терпится взять у тебя интервью!
Дайлан потянулся. Одна из последних пуль раскроила ему челюсть, и теперь каждое слово сопровождалось вырывающимися из его рта сгустками темной крови. Все остальные раны уже исчезли, их местоположение можно было угадать лишь по дырам на одежде.
– Твои девочки простудились, заболели и умерли, считай так, и обрати на меня, наконец, внимание!
Дайлан протянул руку Маделин, она ухватилась за нее и встала. Грайс увидела пулю в ее плече. Кровь Грайс, видимо, никак ей не помогла. Дайлан поцеловал рану, прошептал:
– Я сам это вытащу дорогая.
– Прекрати, мне больно, - скучающе сказала она.
Грайс увидела, что Касси смотрит вовсе не на Дайлана, только на девочек. Лайзбет стянула с себя маску, кровь испачкала ее губы, она кашляла и пыталась вдохнуть. Теперь Грайс видела и некоторых других девочек - разные лица, красивые и некрасивые, белые и темные, но сейчас - одинаково болезненные. Боль и невозможность набрать в грудь воздуха придали всем девочкам сходство,
– Не смей!
– закричала вдруг Касси.
– Не смей убивать их!
И впервые за это время Дайлан удивился.
– Надо же! Нам все еще есть, о чем поговорить с нашим специальным гостем! Давайте же поинтересуемся, почему после настолько экстравагантного преступления, наша дорогая Касси не хочет замести все его следы!
– Нет! Нет надо! Послушай меня!
Дайлан вскинул руку, те из девочек, что уже упали, вдруг громко, прерывисто задышали.
– Ладно, - легко сказал Дайлан.
– Но я хочу слушать ответы. У меня ограниченный хронометраж.
– Они нужны мне.
Дайлан покачал головой, поцокал языком, потом сказал:
– Ну, это тоже ответ. Ладно, в таком случае, мы закончили.
Он снова сжал кулак, но Касси кинулась к нему, все еще сжимая руку Грайс. Она была похожа на человека, растерявшего все свои вещи посреди людной улицы и не знающего, куда кидаться первым делом.
– Я скажу!
– крикнула Касси, и Грайс услышала, что в голосе у нее слезы. Она, богиня, была готова заплакать из-за того, что Дайлан хотел убить диких девочек. Дайлан стоял перед ней очень спокойно, Маделин любопытно выглядывала из-за его спины.
– Мой папа скоро уснет! Он спит сутками, и однажды я не смогу его разбудить!
Дайлан заботливо гладил Маделин по щеке, явно больше увлеченный ей, чем историей.
– Это случается со всеми нами. Сладких ему снов.
Дайлан поцеловал Маделин в щеку, потом в нос, его движения были переполнены любовью и заботой, он защищал свое драгоценное существо. Грайс вспомнила, как минут десять назад он таскал ее за волосы и называл шлюхой, говорил, что она будет наказана. Как все это могло уживаться в одном человеке?
– Нет! Ты не понимаешь! Я не хочу, чтобы он оставлял меня. Он говорит, что это - естественно! Но я сойду с ума, если потеряю папу. Ты должен понять! Ты ведь тоже любишь.
Дайлан смотрел в кошачьи глаза Маделин.
– Но я ведь знаю, что она умрет. Не нервничай так. Я не люблю убивать, когда у меня так мало зрителей.
Он улыбнулся.
– Это, конечно, не значит, что не могу. Продолжай.
– Знаешь почему здесь ни одного культиста Дома Тьмы?
– Потому что ты - расистка?
– Потому что они бы поняли, что я делаю. Дом Тьмы знает, что делать с мертвецами. Но он знает и что делать со спящими. В наших Писаниях есть ритуал Пробуждения. Мне нужны эти девочки. Они принесли мне обет молчания, и они споют Песнь осквернения, когда она, - Касси кивнула на Грайс.
– Принесет мне дитя Дома Хаоса.
Дайлан вздохнул.
– И что нужно делать с нашим младшеньким?
– Его кровь должна разомкнуть их рты.
– Тогда почему ты и твой отец не попросили у нас? Так и быть, за хорошую цену вроде Лэйзианы, мы бы уступили тебе право первым увидеть племянника. Оросила бы своих красоток его кровью, пусть спели бы свою Песнь Осквернения и...