И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
— О,кей, — коротко отозвался Барков, на что Панкрат с усмешкой, больше ради психологической поддержки полковника, нежели ради шутки, произнес:
— Ты своим «океем» напоминаешь одного мужика-пивохлеба, который заказал пиво бармену: пиво энд омары… это ничего, что я по-английски?..
Барков понял, засмеялся и отключил рацию.
Связь с другой группой разведчиков — Родионом и Толиком Зеленовым также не принесла особо важной информации. Ребята проверили воинскую часть недалеко от Фошни, определили, что она настоящая — радиобатальон
Сам же Воробьев начал прикидывать план освобождения полковника из Жуковского СИЗО.
— Пошли, погуляем по центру, — сказал он Ларину, сухонькому, низкорослому, невзрачному на вид, но великолепному самбисту.
Они переоделись по местной моде: брюки местной фабрики «Выгода», ковбойки, кроссовки, — и направились из гостиницы мимо школы к вокзалу, ничем не отличаясь от редких пешеходов. Обошли здание милиции, двор, где стоял серый барак СИЗО, осмотрели подходы и подъезды к нему, прикинули высоту забора и его прочность. Потом Панкрат проглодался, и они завернули в кафе возле рынка, почти пустое по причине летней жары и раннего времени.
Ларин был неразговорчив по натуре, поэтому Панкрат обращался к нему редко, но видел, что парня гложет какая-то мысль и настроение у него далеко не радужное.
— Ты не заболел? — спросил он Михаила, допивая кофе. Тот, почти не притронувшись к завтраку, который можно было охарактеризовать словами: я вас умоляю! — отрицательно качнул головой.
— Тогда в чем дело? Хочешь уехать?
Еще один отрицательный жест.
— Тогда почему такой смурной?
— У меня мама заболела… — пробормотал Ларин. — Позвонить бы…
— Что тебе мешает? — удивился Панкрат. — Пошли вместе, мне тоже надо позвонить коекому. Потом поедем в Фошню, проведаем родственников нашего бравого полковника и заберем ребят из Ковалей.
Слегка вспотев от выпитого кофе, называемого здесь «фирменным напитком „Голливуд“, „мстители“ вышли из кафе в жаркое летнее утро и, не спеша, побрели к главпочтамту, где находился центральный переговорный пункт. Михаил скрылся в одной кабинке междугородного телефона, Воробьев в другой, набрал номер МУРа и через минуту услышал голос заместителя начальника оперативно-розыскной бригады:
— Губарев.
— Привет, Михаил Сергеевич, — сказал Панкрат. — Рад слышать. Не чаял застать на работе, ты же собирался ложиться на обследование.
— Некогда, дел невпроворот. Откуда звонишь?
— Из Брянской области, городок Жуковка. Слушай, Сергеич, у меня к тебе просьба: проверь-ка по своим каналам…
— Остынь, Воробьев, — перебил Панкрата подполковник, — на тебя началась настоящая охота! Очевидно, ты кого-то тронул там, на Брянщине, раз вопрос о ликвидации «преступной группы» «Час» стоял даже на повестке дня совещания у министра. Что ты натворил?
— Да ничего особенного, — озадаченно дернул себя за ухо Панкрат. — Нашел базу мотобанды,
— Брось это дело и немедленно сматывайся оттуда! Ты в разработке нашего управления, я ничем не смогу тебе помочь.
— Сможешь, если захочешь. Мне и надо всего-то выяснить, что за база здесь дислоцируется, в шести километрах от села Фошня.
— Откуда ты, говоришь, звонишь?
— Из Жуковки, с переговорного пункта…
— Совсем ошалел! Звони с какой-нибудь квартиры, завтра.
— Ты узнаешь?
— Попробую. — Тихий щелчок в трубке — отбой скремблера и гудки.
Панкрат посмотрел на трубку, внезапно осознавая, что линия может прослушиваться, и обозвал себя идиотом. Он расслабился, чего не имел права делать. Телефон Губарева имел кодирующезащитное устройство и определить его номер и владельца было невозможно, но если линия действительно прослушивалась, слухачам станет известно, что некто из Жуковки звонил в Московский уголовный розыск, и руководитель местных крутых ребят сделает надлежащие выводы.
Ларин говорил дольше и когда вышел из кабины, вид у него был уже не такой хмурый.
— Пока все нормально, готовят к операции…
— Что с ней?
— Камни в почках.
— Ну, это легкая операция, лазером чик — и готово!
— Ультразвуком.
— Ну, ультразвуком. Теперь можно и ехать, хотя вести тревожные. Над нами, кажется, начинают сгущаться тучи.
Они вернулись к гостинице, чтобы забрать вещи в номере, и тут у Панкрата сработала интуиция. У здания стояла белая «волга» с двумя пассажирами, разглядывающими вход, а по тротуару напротив прогуливалась тройка крепких ребят, делая вид, что интересуются проходящими мимо девушками.
— Стоп! — негромко сказал Панкрат, нагибаясь, чтобы завязать шнурок на кроссовке. — Мне идти туда не хочется.
— Мне тоже, — отозвался Михаил, закуривая. — Здесь пахнет «дипломатическим» приемом. Те трое не похожи на гуляющих мальчиков.
— Я тоже так думаю. Хорошо, что у нас здесь только куртки остались да предметы туалета, хотя, конечно, все равно жалко. Пошли потихоньку.
Они миновали гостиницу и у Дома культуры напротив парка присели на скамеечку в окружении кустов черемухи.
— По наши души? — вопросительно глянул на командира Ларин.
— Не знаю, — буркнул Панкрат, — но свободу нашу начинают ограничивать. — Он достал из карман брюк рацию, вызвал Баркова. — Что у вас, Витя?
— Порядок, — донесся тихий голос полковника. — Во-первых, в зону заехал рефрижератор. Знаешь, такие громадные фуры величиной с вагон, с синей полосой и огромными цифрами «200» по борту.
— «Груз 200»
, что ли? — хмыкнул Панкрат.
— Ну, рентгена у нас с собой нет, просветить рефрижератор нечем, может, и «двести». Хотя с какой стати воинской части нужны трупы? Это же не кладбище.