И время остановилось
Шрифт:
Мари торопливо открыла дверцу, чтобы он мог сесть в машину, в то время как Ариэль скользнула за руль, готовая стартовать. Четверо остальных забрались в другой автомобиль, припаркованный рядом.
– Поехали! – бросил Леандр, усаживаясь рядом с дочерью.
Та первым делом перевела взгляд своих голубых глаз на завернутого в толстое одеяло младенца, которого ее отец держал на коленях. Ребенок был поразительно неподвижен. Она тихонько погладила пальцем его лобик.
– Доминик… – прошептала Мари.
– Ну же, ты ведь знаешь, что впредь не должна произносить
– Легко сказать…
Леандр вздохнул.
– Милая, мне так больно, что тебе пришлось столько перенести. Я жалею, что не оставил тебя в Париже, где ничего подобного бы не случилось… Но нужно жить дальше.
Чувствуя, как подступают слезы, молодая женщина отвернулась к окну: там царила непроглядная ночь, сквозь которую стремительно мчался их автомобиль, унося ее к началу новой жизни. Где-то во французской деревеньке ее ждет место учительницы. В конце концов это, возможно, не так уж плохо – учить детей.
– Ты в порядке, дорогуша? – спросила Ариэль, бросив на нее озабоченный взгляд в зеркало заднего вида.
Мари медленно кивнула и невольно уступила непреодолимому искушению посмотреть на младенца, матерью которого уже никогда не будет. Шипы, терзающие сердце, вонзились еще глубже, но она не могла заставить себя отвести взгляд, запечатлевая в памяти мельчайшие черты ангельского личика и представляя, как бы они могли день за днем жить вместе. Рольф не только украл у нее ребенка, он отобрал у нее всю жизнь без остатка. Она сглотнула и снова повернулась к отцу.
– Ты их… убил?
Еще один встревоженный взгляд Ариэль. Леандр покачал головой.
– Нет, это не представлялось возможным. Рольф – видный член нацистской партии, мерзавцы преследовали бы нас до упора. Но, поверь, мы отбили у этой парочки желание попробовать еще раз.
Разумеется, Рольф был жесток и расчетлив, но прежде всего он заботился о собственной военной карьере. А его жена, убежденная, что нацисты рано или поздно придут к власти в Германии, из кожи вон лезла, чтобы помочь ему продвигать свои пешки на шахматной доске власти. Чета Карлингеров не рискнет оказаться в центре скандала, который может разрушить их честолюбивые замыслы. Однако никакая предосторожность не была лишней, вот почему Леандр принял решение, имевшее столь серьезные последствия. Оно далось ему нелегко, ведь он разбивал сердце дочери, но этот вариант все же был предпочтительнее любого другого.
– Ты никому не должна ничего рассказывать, – добавил он. – Ни в коем случае.
– Я и не собиралась.
Он сочувственно сжал ее руку.
– Я знаю. Помни, что тебе всего девятнадцать, твоя жизнь еще не окончена. Дом удобный, мы с твоей сестрой будем приезжать так часто, как только сможем. Нужно найти в себе силы, но я верю в тебя, Мари.
Стиснув зубы, молодая женщина коротко кивнула. Ей понадобится время, но она сумеет преодолеть страх, горе и несправедливость. Она научится жить с этой скорбью, которую ей запрещено называть по имени. И молиться – да, молиться, чтобы Рольфа испепелили все молнии ада.
И твердым голосом она пообещала:
–
1
Лиза, 2018 г.
– Ну что? Это серьезно?
Я сглотнула, услышав, как сдавленно прозвучал мой голос. Доктор Белланже, наш семейный врач, снял тонометр с руки моего дедушки Лулу и поднял голову, глядя на меня поверх очков. Непроницаемое выражение его лица отнюдь не умерило моей тревоги. Я прекрасно понимала, что Лулу уже не молод.
– Просто вазовагальный обморок, связанный со стрессом и переутомлением, – заверил врач со спокойной улыбкой. – Немного отдыха, и все придет в норму.
У меня вырвался глубокий вздох облегчения.
– Уф! Признаюсь, я здорово перепугалась.
Дедушка, явно забавляясь тем, что неожиданно оказался в центре внимания, попытался пошутить:
– Я же говорил, что сегодня на тот свет не собираюсь! Спасибо за сахар с мятной настойкой, – добавил он, глянув на Аннетт, которая была рядом, когда он упал в обморок.
Пожилая дама отпустила край стола, в который вцепилась, и принялась отчитывать Лулу:
– Ах ты паршивец, надо же было нагнать на нас такого страху! Если б твое сердце остановилось, моя мятная настойка уж точно не запустила бы его заново.
Врач с теплотой посмотрел на нее.
– Не стоит так переживать, мадам Лекомт, наш Луи – тот еще крепкий орешек. И его сердце прекрасно себя чувствует.
Несмотря на эти успокаивающие слова, дедушка все еще казался мне слишком бледным.
– Может, пойдешь наверх и приляжешь? – предложила я, положив руку ему на плечо.
– Вот еще! – возразил он. – Чашечка хорошего кофе, и полный порядок, верно, док?
Врач хмыкнул.
– Во всяком случае, вреда не будет, давление у вас немного пониженное. Поберегите себя, сейчас неподходящий момент бегать стометровку.
– Посмотрел бы я на того, кто попробует меня обогнать! – парировал дед.
Осмотр был окончен, и я проводила доктора Белланже в прихожую.
– Спасибо, что заглянули. Рада, что с ним все в порядке.
На пороге врач остановился и повернулся ко мне.
– Кстати, Лиза, я хотел сказать тебе пару слов.
У меня екнуло сердце. Похоже, сердечный приступ грозит уже мне.
– Да?..
Должно быть, я побелела как полотно, потому что он поспешил меня успокоить:
– Не беспокойся, сам по себе такой обморок не опасен. Но он мог неудачно упасть. Хорошо, что Аннетт оказалась рядом.
– Понятно. Вы думаете, подобное может повториться?
– Видишь ли, я боюсь, что он немного перегружен из-за ремонтных работ в доме.
– И что сделать, чтобы ему помочь?
– Может, пригласишь его к себе на время ремонта?
Я чуть не задохнулась.
– Ко мне?! Вы ведь его знаете, он в жизни не согласится оставить свой дом, он же до смерти боится стать обузой!
– Я знаю, Лиза. Но не думаю, что ему больше понравится пребывание в больнице, где он окажется, если упадет и получит травму. Скажи себе, что нет худа без добра.