И все они – создания природы
Шрифт:
Затем паспорта нам возвратили, и я начал подыскивать себе спутника – Джон Крукс предупредил меня, чтобы один я на берег ни в коем случае не сходил. Помощник капитана и механик объявили, что никуда не пойдут, – кто его знает, какие сейчас отношения между Данией и Россией! Они как раз слушали датские последние известия, и диктор сказал, что Хрущев в чем-то упрекнул скандинавские страны. Вскоре я убедился, что никто из команды на берег сходить не намерен.
Положение спас капитан, как всегда безупречный джентльмен. Заметив, до чего я огорчен, он сказал, что пойдет со мной, если я дам ему несколько
Пока я в ожидании стоял на палубе, сгустились сумерки, и в домах за портом засветились окна. Лампочки, видимо, были в основном сороковаттные, и общее впечатление создавались довольно унылое.
К тому времени, когда капитан присоединился ко мне, уже совсем стемнело. Заведующий приемкой грузов настоятельно рекомендовал мне побывать в клубе моряков – «Интерклубе», как он его назвал, и я решил последовать его совету, а знакомство с городом отложить на завтра.
Мы спустились по трапу, показали часовым наши паспорта, и я ступил на русскую землю.
– »Интерклуб»? – спросил я, и они неопределенно махнули туда, где во мгле терялись железнодорожные рельсы. Лица их хранили все то же непроницаемое выражение, и мне пришло в голову, что из всех русских, с которыми мне уже довелось познакомиться, только они ни разу не улыбнулись. И я подумал, а почему собственно?
На кранах горели прожектора, и мы видели, что у нас под ногами. Но продвигались медленно, кружа по лабиринту складских зданий, кранов и товарных вагонов, а пристань уходила и уходила вперед – казалось, ей конца не будет. Меня сжигало нетерпение.
– Послушайте, город – вот же он! – воскликнул я и кивнул на высокий забор, окружавший территорию порта. – Наверняка тут имеется какая-нибудь калитка.
Капитан покачал головой.
– Вряд ли. Там дальше есть ворота. Через них мы и выйдем.
Я считаю себя законопослушным членом общества, но порой на меня что-то находит. Вот и теперь я упрямо решил поискать дорогу покороче.
Почти ощупью обогнув вереницу вагонов, я принялся исследовать взглядом смутное протяжение забора, как вдруг из мрака на меня кинулся громадный пес. Что-то в нем было от немецкой овчарки, и несся он на меня со свирепым лаем. Я мельком увидел оскаленные белые клыки, но для более подробного осмотра задерживаться не стал, а рванулся назад, развив завидную скорость, тут же споткнулся о рельс и растянулся на земле.
«Конец!» – мелькнуло у меня в голове. Не стану сочинять, будто вся моя жизнь мгновенно пронеслась перед моим умственным взором, но, бесспорно, нелепость ситуации предстала передо мной с пронзительной ясностью: сейчас я, Джеймс Хэрриот, йоркширский ветеринар, питающий особую слабость к собакам, будет разорван на клочки собакой же позади товарного вагона в вечерней темноте русского порта!
Вот сейчас мои кости хрустнут… Но тут пес глухо рыкнул и, вывернув шею, я увидел, что он почти повис на конце туго натянувшейся цепи. Попавшие в луч прожектора грозные клыки сверкнули, смыкаясь в двух-трех дюймах от моей щиколотки.
Я поспешно отполз в том направлении, где дожидался капитан. Куда девалось его обычное олимпийское спокойствие! Он подхватил меня под локоть, помог встать и повел туда, где, по его словам, находились ворота.
С трудом переводя дух,
У ворот я невольно улыбнулся по своему адресу, хотя нервная дрожь от встречи со злобным сторожем еще не совсем улеглась. В ярко освещенной проходной стояли солдаты, другие солдаты за стеклянной перегородкой внимательно проверили в окошечке наши паспорта, оглядывая нас с головы до ног. Да, пожалуй, спрямлять дорогу не имело смысла… Я в последний раз оглянулся на бесконечное протяжение пристани у себя за спиной: сколько еще четвероногих людоедов прячется в густой тени этого забора?
На улице мы спросили какого-то молодого человека в неизбежной светлой фуражке, как пройти к «Интерклубу», и он любезно проводил нас до самых дверей, где вежливо потряс нам на прощание руки.
Клуб оказался очень уютным, а кое в чем прямо-таки роскошным. Русское время на два часа опережает наше, и, собственно говоря, наступила уже глубокая ночь, тем не менее невысокий распорядитель принял нас с распростертыми объятиями.
Капитан объяснил ему по-немецки, кто мы и откуда, а он кивал и сиял улыбкой, словно после долгой разлуки встретился с любимыми братьями.
Он во что бы то ни стало пожелал показать нам клуб и водил нас из помещения в помещение, приговаривая «плиз!», «плиз!» – слово, которым часто пользовались буквально все, с кем мне пришлось в этот день соприкоснуться.
Мы покорно осмотрели небольшой кинозал, бальный зал, бар и бильярдную, где несколько молодых матросов, говоривших по-немецки, энергично гоняли шары.
Наш гид затем повел нас в библиотеку-читальню, где лежали газеты на всех языках. Я бросился к английским полкам в надежде узнать последние новости. Однако там нашлась только подшивка «Дейли уоркер», причем последний номер был двухнедельной давности. Я грустно знакомился с перипетиями давнишней встречи футбольных сборных Англии и Уэльса, когда распорядитель, улыбаясь уж совсем ослепительно, принялся нагружать меня книгами и брошюрами на английском языке.
Все книги были прекрасно изданы, и одна – «Хрущев в США» – обошлась бы тому, кто пожелал бы купить ее в Англии, в весьма порядочную сумму. Кроме того, я стал обладателем диафильма, посвященного тому же визиту, и красивого значка, который припрятал для Рози.
Мы попрощались в атмосфере самой теплой доброжелательности, и на улице, глядя на сумрачные старые дома вокруг, я вдруг поразился их контрасту с «Интерклубом».
Когда я в эту ночь кончил писать дневник, у меня в голове оставались только две мысли: спать я буду в неподвижной постели, день же выдался на редкость насыщенный.
15
– А это Золотинка, – сказала сестра Роза. – Вот ее-то я и хочу, чтобы вы посмотрели.
Я взглянул на светлые, почти медового цвета уши и бока.
– Нетрудно догадаться, почему вы ее так назвали. Бьюсь об заклад, на солнце она, наверное, горит золотым огнем.
Сестра Роза засмеялась.
– Да, я действительно увидела ее в солнечный день, и кличка родилась сама собой. – Она бросила на меня лукавый взгляд. – Вы же знаете, с чем-чем, а с кличками у меня заминок не бывает.