I will always choose you
Шрифт:
— Прошу, Леви не отворачивайся от меня! — крикнула я ему в след. Но он не отреагировал на это. Слишком гордый.
Черт. Я с раздражением уселась обратно на траву, покачиваясь из стороны в сторону. Ссора высосана из пальца. Он злится. А когда Леви злится, он не всегда подвластен эмоциям. А тут еще и какая-то тайна, про которую знает ненавистный ему Хиро, а ему я рассказать ее не решаюсь. Вот уж, правду говорят: от ревности у многих крышу сносит и они перестают адекватно реагировать на какие-либо вещи.
Ладно, оно и к лучшему, что он ушел. Надо остыть, иначе неизвестно, чем бы наша словесная перепалка закончилась. Может, мы бы по итогу и решили этот конфликт, а может, разругались бы окончательно. А рисковать я не хотела. Я не хочу его терять. Моя вина, что я не доверилась ему в истории со странниками. Но тут, возможно, дело было и не в доверии. Я просто хотела его обезопасить. Он бы полез тоже заниматься поисками, начал бы переживать за меня, а переживания Аккермана порой были своеобразные. Даже сейчас он переживал и это очевидно. Он переживал, что я по итогу оставлю его и
Я услышала звук шагов за спиной. Человек остановился прямо позади меня. Я улыбнулась и расслабленно выдохнула:
— Ты вернулся. Я надеялась, что ты одумаешься.
Повернув голову назад, моя улыбка застыла, а глаза расширились от ужаса.
— Вот мы снова встретились, куколка.
Это был тот мужчина со шрамом на лице, на которого я наткнулась в Тросте. Он пошевелил рукой и я увидела блеск металла. Мой рот открылся, пытаясь издать крик, но вдруг его рука пронеслась возле моего лица и вместо крика из горла начали исходить булькающие звуки. Кровь полилась изо рта и я машинально схватилась за горло. Его рука вновь произвела движение и я почувствовала, как в район груди что-то вонзилось. Кровь хлестала нескончаемым потоком, мой взгляд начал покрываться туманом.
Сквозь пелену взгляд улавливал нескончаемые движения руки то приближающиеся, то отдаляющиеся от меня. Я закрыла глаза, проваливаясь в темный омут. Черт, только не это. За что? Сознание начинало покидать меня, а тело казалось словно чужим. Я понимала, что умираю. Последнее, что я услышала:
— Счастливой дороги на свою родину, сука.
========== Выбор полный сожалений ==========
Леви
— Прошу, Леви, не отворачивайся от меня!
Я сжал челюсти до скрипа в зубах, но продолжил идти дальше. Никогда не отвернусь от тебя, глупая. Но я сейчас не в состоянии сдерживать себя и не усугубить ситуацию еще больше. Я сам не понимал, от чего я так завелся. Но перед глазами то и дело стояла картина звонко смеющейся Сии держащей под руку высокого брюнета. Я честно хотел подойти к ней, но на полпути меня начали грызть неутешительные мысли. Что я мог ей дать? Жизнь в штабе от вылазки к вылазке, пока одного из нас не настигнет участь быть сожранными титаном? Я же не смогу дать ей семью, о которой мечтает почти каждая девушка. Я солдат до мозга костей, прожженный жизнью бывший бандит Подземного города. Я до сих пор удивляюсь тому, что она ответила мне взаимностью. Она одна из тех немногих людей, кто за маской грубого, жесткого человека смогла разглядеть что-то хорошее.
Я привык к боли, привык к потерям. После смерти матери я думал, что моя душа умерла вместе с ней в той бедной сырой комнате. Жизнь с Кенни еще больше сделала из меня жестокого ублюдка, который не моргнув глазом мог лишить жизни очередного подонка, который встанет на моем пути. И даже тот, который помог мне выжить в этом ебаном мире и тот меня покинул. Возможно я не смог оправдать его ожиданий и он просто отмахнулся от меня. Винить я его не в праве. И вот когда я уже думал, что для меня все потеряно и одиночество будет моим верным спутником, в моей жизни появились они. Мои друзья Фарлан и Изабель. Я никогда об этом не говорил в слух, но я искренне был благодарен им за то, что несмотря на мой скверный характер, они были всегда рядом. Они стали моей семьей, которой у меня никогда по факту и не было. И по своей глупости, сделав неправильный выбор, я лишился того единственного, что держало меня на плаву. Я лишился своей семьи. На первой же, мать его, вылазке. Когда я кромсал того блядского титана, я вымещал вместе со всей злобой также и свою ненависть к самому себе. Я не смог их спасти, не успел. Потому что мои глаза были затуманены целью, которая по итогу оказалась пустышкой. Чтобы окончательно не потерять рассудок я выбрал себе цель двигаться дальше, двигаться за Эрвином Смитом. И об этом решении я еще ни разу не пожалел. А боль от прошлых решений… она продолжает жить вместе со мной, каждый раз напоминая о себе по ночам. Время не лечит.
С годами я понемногу начинал приходить в себя. С появлением своего собственного отряда я начал ощущать себя более живым. Эти ребята давали мне стимул двигаться дальше, ведь от меня зависит их дальнейшая судьба. Я был обязан их обучить и натренировать так, чтобы у них было больше шансов вернуться живыми. Я нес ответственность за их жизни. И живя с ними под одной крышей, проводя с ними большую часть дня, присутствуя иногда на их душевных посиделках я снова начинал ощущать это чувство. Чувство семьи.
Но «она» умудрилась всколыхнуть во мне все вверх дном.
Я даже не успел понять, когда именно это произошло. Ее появление ввело меня в смятение. Когда я воочию увидел как возле тренирующихся Оруо и Петры материализовалась девушка, я сперва подумал, что это галлюцинации от не хватки сна. Но увидел это не я один. Слушая ее рассказ о своей жизни я просто не мог в это не поверить, ведь само ее появление было таким же необычным. Но я был насторожен, ведь неизвестно, несёт ли она за собой опасность. И я следил за каждым ее шагом. Ее манера общения выводила меня из себя. Но затем я начал ловить себя на мысли, что мне это даже нравилось. Я настолько отвык, что какой-то человек может разговаривать со мной без каких-либо рамок, не боясь моего гнева, что порой терял дар речи, хотя это не было на меня похоже. Она привлекала меня своей внешностью. Я вообще не обращал внимания на женский пол как мужчина. Несколько беспорядочных связей в связи с подростковым любопытством давно уже стерлись из памяти
Я и сам того не ведая начал привыкать к ней. Я наслаждался ее присутствием, ее ненавязчивой болтовней, вечным сарказмом. Я стал ловить себя на мысли, что распивать чай в кабинете одному становится тоскливо. Я специально стал покупать только зеленый. Потому что она его любила. Когда на празднике в Тросте она отбила меня от навязчивой горожанки, ласково назвав дорогим, я понял, что попал. Я вдруг резко пожелал, чтобы это было не притворством, а реальностью. Когда я в баре увидел, как она зажимается с этим боровистым я испытал жгучее желание сломать ему все конечности. Тогда я впервые испытал это страшное чувство — ревность. Я жутко хотел быть на его месте, чтобы так же свободно подойти и обнять и получить такие же искренние объятия в ответ. Я убедился, что снова привязался к кому-то и это меня дико пугало. И мой страх был оправдан. Наблюдая как она совершает нелепые промахи на тренировках, я все больше убеждался, что она не вернётся назад с этой вылазки. Поначалу она действительно подавала надежды и я сообщил об этом Смиту, но после переноса выхода за стену, ее умения словно сошли на нет. И меня это чертовски выводило из себя. Постарался свести все общение с ней к минимуму, убеждая себя, что так мне быстрее станет всё равно. Но мне не было все равно на неё. И когда я уже в край заебался наблюдать за ее искореженным от боли лицом, что вызывало дезориентированность в действиях с приводом либо в рукопашке, я принял решение отстранить ее от вылазки. И кто же знал, чем это обернётся. Когда я почувствовал, что ее тело обмякло, я быстро присел напротив нее и с диким страхом наблюдал за ее лицом. С широко распахнутыми глазами она смотрела сквозь меня, не выражая никакой эмоции. Словно находилась в трансе. Мои попытки привести ее в себя не увенчались должным успехом и я поспешил отнести ее к Ханджи, чтобы она помогла разобраться с этим дерьмом. Когда я прикоснулся к ней, будучи в кабинете учёной, меня просто парализовал дикий ужас от ее искаженного лица и крика полного невыносимой боли и отчаяния. Она кричала долго, пока из ее рта не перестал исходить хоть какой-то звук. Я беспомощно смотрел на Эрвина, которого встретил по пути к кабинету Ханджи. Я впервые ощущал себя слабым и бесполезным, потому что я не знал, как ей помочь. И мысль о том, что причиной такого срыва был я, меня просто уничтожала. Но все же разумом я понимал, что дело тут в другом и я старался это выяснить у нее лично. После долгих изнуряющих поисков я уже от безысходности направился в подвал и с удивлением обнаружил ее сидящую на полу. Она была разбита. Такой я ее еще никогда не видел. После того как она назвала меня по имени, во мне словно, что-то всколыхнулось. Что-то давно забытое, но невыносимо больное. Я не знал, как ей помочь, но я хотел быть рядом с ней в этот момент, хотел поддержать. Но я сам будучи эгоистом установил эту дистанцию между нами и она не стала мне открываться. Я понимал, что это заслуженно.
Я больше не предпринимал попыток узнать, что это было. В тайне надеялся, что это все накопившиеся за долгое время нервы и она желает забыть этот день как страшный сон. После вылазки я все больше убеждался, что мне ее не хватает. Не хватает той близости, что у нас образовалась раньше. И я не сдержался, я нашел в себе силы с ней поговорить. И она приняла меня. Она все-таки не отвернулась от меня, конченного эгоиста лелеющего свои остатки чувств. Я уже тогда понимал, что люблю ее. Но я не смел даже признаваться себе в этом. Время шло и наше дружеское общение меня полностью устраивало, за исключением одного. Мне дико хотелось ее коснуться, обнять, поцеловать. Я сам поражался, откуда во мне, таком сухаре, могли появляться такие нежные порывы. А причина была только в ней. И все могло бы продолжаться так и дальше, пока я не получил дичайший пинок под зад. Когда в столовой стал невольным свидетелем их с Ханджи разговора. Пазл с ее постоянными брождениями где-то сошелся воедино, когда в ее руках оказался букет цветов. И снова во мне проснулось это жалкое ненавистное мне чувство. Я не имел права ее ревновать, я вообще не имел на нее никаких прав. И решение пришло в мою голову, как само собой разумеющееся. Так дальше просто не может продолжаться. Я либо ставлю на ней жирный крест, оставляя общение на уровне «капитан-подчиненная», либо начинаю действовать. Но червь сомнения в моем решении вгрызался в мозг до боли в висках. «А чувствует ли она подобное ко мне?». Но мои сомнения испарились мгновенно и я окончательно убедился в правильности своего решения, когда почувствовал, что она ответила на поцелуй. Все вдруг отошло на второй план. Все мои страхи, сомнения, вся эта внутренняя борьба.
И я был счастлив. Впервые наверное за всю свою никчемную жизнь. Она дала мне шанс почувствовать себя полноценным человеком со всем спектром своих эмоций. И единственное, что не давало мне спокойно жить, это ее нездоровая тяга к встречам с этим ублюдком из военной полиции. Моя ревность была обоснована тем, что он мог дать ей всё, в чем она будет нуждаться. Сытая спокойная жизнь за стеной Сина, возможность иметь семью, не страшась, что ребёнок останется без отца. Я же такого позволить себе не мог. И меня разрывало на части, что я желал, чтобы у нее была такая жизнь пускай и не со мной, но в тоже время я до дрожи боялся, что она когда-нибудь решит меня оставить. Именно поэтому я начинал вести себя как конченный урод, не узнавая себя в тех словах, которые я выплевывал в нее временем ранее.