И. В. Сталин. Вождь оклеветанной эпохи

Бессонов Борис Николаевич

Примерно в том же духе о позиции Сталина по отношению к Польше, только менее комплиментарно, высказался и Ш. де Голль: «Сталин, убедившись, что Франция не двинется с места, чтобы защитить Польшу, и что у Германии, таким образом, руки будут свободными, решил, «что лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой». Однако в любом случае руководителям Советского Союза не к лицу были такие, например, высказывания, да ещё в трагические для Польши дни, как нижеследующее: «Оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора». Так отозвался о Польше В. М. Молотов. Затем он высказал ещё более неприемлемые для представителя Советского Союза, для коммуниста и антифашиста суждения: «Теперь, если говорить о военных державах Европы, Германия находится в положении

государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера ещё ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются». И далее в том же духе: «Получается так, что английские, а вместе с ними и французские сторонники войны объявили против Германии что-то вроде «идеологической войны», напоминающей старые религиозные войны… Такого рода война не имеет для себя никакого оправдания… Любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной».

Конечно, мировые события тех лет (это надо учитывать) формировались все-таки не под влиянием СССР. Он не был в те годы великой державой. Приходилось маневрировать, отступать, идти на компромиссы.

Лишь в результате военного поражения Франции и возникновения опасности вторжения в Англию фашистских армий как в Великобритании, так и в США пробила себе дорогу мысль о необходимости коалиции с Советским Союзом против фашистских государств. Но до этого, подчеркиваем, положение было совсем иным. Более того, предатель французского народа Лаваль, отдавший Францию на растерзание Гитлеру, в своей слепой ненависти к нашей стране дошел даже до того, что характеризовал войну фашистской Германии против СССР как войну… гражданскую: «Эта война — гражданская война, в которой Сталин окажется единственным победителем, если демократия будет продолжать борьбу против рейха. В интересах Соединенных Штатов, так же как и Европы, чтобы война кончилась как можно быстрее…» Тем не менее изображать фашистскую Германию как миролюбивую страну, выдавать такой вексель гитлеровско-геббельсовской пропаганде, объявлять фальшивой целью борьбу против фашизма и его идеологии, игнорировать, умалчивать о том, что фашистская идеология — это оправдание расизма и насилия, — все это было аморально. Тем более что советские руководители прекрасно понимали: война с фашистской Германией неизбежна. Подобная позиция, подобные компромиссы дезориентировали мировую общественность, советский народ, живший ожиданием жестокой схватки с фашизмом.

Позднее, в январе 1944 года, Сталин, говоря о мотивах и действиях советского руководства в предвоенных исторических обстоятельствах, утверждал, что в тех условиях политика партии и правительства в конечном счете была правильной. «Нам удалось вовремя сорвать намечавшийся военный блок империалистических государств, направленный против СССР, нейтрализовать в нынешней войне Японию, Турцию, Болгарию, а такие государства, как Англия и США, оказались не во враждебном нам лагере, как это могло случиться, а выступают ныне вместе с нами в военном союзе против германского империализма». В целом Сталин, скорее всего, имел полное право так говорить.

ГЛАВА 7. И. В. Сталин. Великая Отечественная война советского народа и послевоенное развитие СССР

Война СССР с фашистской Германией не была обычной войной между двумя государствами, между двумя армиями. Она была Великой Отечественной войной всего советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Целью этой всенародной войны против фашистских захватчиков было не только освобождение нашей Родины, но и помощь всем народам Европы, их освобождение от ярма фашизма. Именно поэтому борьба советского народа против фашизма была высшей справедливостью, проявлением высшего гуманизма.

Гитлеровская Германия и ее фашистские сателлиты обрушились на нашу страну на рассвете 22 июня 1941 года на всем протяжении наших границ от Балтийского до Черного моря. Удар был страшный. У врага в момент нападения было около двух миллионов солдат, 2 500 танков, около 33 000 орудий и минометов. Части Красной армии, вступившие в бой, насчитывали около одного миллиона бойцов, до 1 000 танков, около 17 000 орудий и минометов, 1 300 самолетов.

Красная армия понесла тяжелейшие поражения. В первые же часы, в первые же дни войны были уничтожены сотни самолетов и танков, десятки тысяч красноармейцев попали в плен. Уже за первые три недели немцы смогли дойти до Смоленска, Киева и Ленинграда. Гитлеровцы ликовали, считали войну уже выигранной.

Почему так случилось? Советские военачальники не имели опыта крупномасштабных военных операций. Участие советских добровольцев в войне против фашистов в

Испании, боевые действия против японцев на озере Хасан и реке Халхин-Гол, даже советско-финская война не идут ни в какое сравнение с теми военными действиями, которые осуществляли нацисты в Европе. Многие советские военачальники находились в плену представлений о Гражданской войне 1918–1920 гг. Количество и качество советской военной техники к началу войны уступали количеству и качеству немецкой военной техники. К этому времени у нас было еще мало современных танков и самолетов. Не хватало пушек, минометов, автоматического оружия. И, разумеется, следует учитывать наступательный порыв врага, смявшего армии почти всех стран Европы. А также тот факт, что удар был все-таки относительно внезапным. «Мы знали, что такое фашизм; мы пели: «Если завтра война»; и все же июньское воскресное утро потрясло нас своей трагической неожиданностью, — писал Илья Эренбург. — Только глупцы могут говорить, что наше государство не было подготовлено к отпору. Но, как ни готовься, у нападающего всегда преимущество. Человек может знать, что в городе завелись бандиты, он может запастись хорошим револьвером, он может обладать зорким глазом и крепкими нервами, но он не может жить одним ожиданием нападения: ведь это — мирный человек, он работает, он — врач, или инженер, или токарь; он идет на работу или с работы, он думает о книгах или о детях; и вот в эту минуту раздается выстрел. Так начались страшные дни 1941 года…

Одно дело — воевать, когда ты три года готовишься к наступлению… на нас обрушились лучшие бронечасти Германии…»

Примечателен на этот счет разговор Сталина и Черчилля.

Сталин спросил Черчилля, что он имел в виду, когда заявил в парламенте, что предупредил Сталина о готовящемся германском нападении. «Да, — ответил Черчилль, — я говорил это, имея в виду телеграмму, которую я отправил вам в апреле 1941 года».

Сталин пожал плечами: «Я помню ее. Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого».

Советские воины, несмотря на тяжелые поражения, оказывали врагу ожесточенное сопротивление. Небольшой гарнизон Брестской крепости почти на месяц приковал к себе большие силы немцев, нанеся им большой урон. Имена героев Брестской крепости Е. М. Фомина, П. М. Гаврилова, В. В. Шабловского, А. М. Кижеватова, С. М. Матевосяна, С. С. Скрипкина, А. А. Костякова и многих других навечно останутся в нашей памяти, в памяти народов Советского Союза, в памяти народа России.

Мощное сопротивление фашисты встретили в районе Смоленска. Здесь Красная армия задержала продвижение врага до конца августа — начала сентября. Войска Западного фронта не раз наносили по фашистам мощные контрудары. Под Оршей впервые было использовано наше новое грозное оружие — установки реактивных минометов («катюши»). В ожесточенных боях за Ельню родилась советская гвардия; здесь ряд подразделений Красной армии, особо отличившихся в боях с немецко-фашистскими захватчиками, был преобразован в гвардейские.

На юге части Красной армии вели тяжелые бои за Киев, Севастополь, Одессу. И всё-таки враг наступал, захватывая наши территории. 3 июля 1941 года по радио выступил Сталин. Его выступление было кратким, отрезвляюще честным, взволнованно мобилизующим: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» Так Сталин еще никогда не обращался к народу. Он сказал, что немецким фашистам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, Западную часть Белоруссии и часть Западной Украины. Германские самолеты бомбили Мурманск, Оршу, Могилев, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. «Над нашей Родиной нависла серьезная опасность», — объявил Сталин.

Вместе с тем он подчеркивал: «Неужели немецко-фашистские войска в самом деле являются непобедимыми, как об этом трубят неустанно фашистские хвастливые пропагандисты? Конечно нет! История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало… То же самое нужно сказать о нынешней немецко-фашистской армии Гитлера. Эта армия не встречала еще серьезного сопротивления на континенте Европы. Только на нашей территории встретила она серьезное сопротивление…»

Объясняя причины советских неудач, Сталин заявлял: «Дело в том, что войска Германии как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы и 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и продвинуться к границам. Немалое значение имело здесь и то обстоятельство, что фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении, заключенный в 1939 году между ней и СССР».