Иан К. Эсслемонт Печаль Танцора
Шрифт:
– Хорошо, сестра. Я здесь по той же причине.
– Нет.
Призрак пожал плечами.
– Почти той же.
– И какой именно?
– Ну, ну. Ты ощутила то же, что я. Ты, так слившаяся с королевством смертных. Я, чей аспект заставляет замечать любую игру.
Хотя она поклялась не дать себя раздразнить, но тут взвилась: - Игра? Это не шутки, Странник.
– Все в мире - игра, сестрица.
– С тобой.
– Мирская тупость меня утомляет.
– Бездумная наглость тех, что желают развлекаться за чужой счет, мне противна.
Мерцающий
– Рад видеть, сестра, что ты не утратила резкости.
Она не отвечала, скрестив руки на груди.
Странник едва заметно вздохнул.
– Очень хорошо. Я знаю, когда делается бросок. Когда начинается партия. Да, такова моя природа. Наши... кузены... начинают другую игру. Громадные пыльные жернова судеб снова пришли в движение. Что принесет игра? Кто скажет?
Она улыбнулась, видя его неуверенность.
– Они встревожили тебя, правда?
– Разумеется! Они отступили. Мы уже не узнаем их намерений.
Она пошевелила плечами, показывая равнодушие.
– Все равно.
– Если бы ты озаботилась и узрела широкую перспективу - тебе было бы не "все равно".
– Не будь таким снисходительным, Странник. Не так уж ты и умен.
Глаза алчно сверкнули над оранжевыми углями.
– Не провоцируй, сестрица. Ты уязвима. Толчок тут, толчок там, и окажешься мертвой.
– Говорит бледный призрак, лишившийся всякого влияния.
Кривая улыбка стала еще уклончивее.
– О, я влияю на... всё и везде.
Новый голос раздался из умирающего огня.
– Приукрашиваем себя?
Тень - послание Странника - вздрогнула и пропала.
Женщина склонила голову перед фигурой в капюшоне, протянувшей руки к теплу костра.
– Привет, К'рул.
– Сестра. Ну, что имел сказать наш заблудший друг?
– Он тоже ощутил. Волны Азата. Камень, что брошен туда. Боюсь, он решит вмешаться.
– Верно, он еще может стать помехой. Странно, что жаднее всего стремятся к власти самые недостойные и неспособные.
– К'рул развернул руки, распространяя тепло; она знала, что делается это единственно ради нее.
– Загадка, неподвластная даже мне. Но рядом другой, он присмотрит за Странником.
– А что с нашими кузенами?
Голова чуть склонилась.
– Они тоже остаются мне не доступными. Всем нам. Никому не удалось проникнуть в их тайны.
– Возможно, кому-то и удалось, - пробормотала она, вглядываясь в глубины мерцающих углей.
– Возможно. Но ведь они не вернулись к нам, верно? Пропали внутри. Азаты подобны черным ямам, поглощающим всё.
– И постоянно демонстрируют навязчивое желание вмешиваться. У них есть цели. Им требуются агенты. Брат, я постараюсь выявить их намерения.
К'рул вздохнул, отдернул руки и похлопал себя по бедрам.
– Опасная тропа, сестра. Боюсь, для меня тоже. Но отбросим личные страхи: кто, кроме тебя, сможет это выяснить? Ты единственная свободна. Брат лежит в темнице, став жертвой собственных планов, а я слишком связан своими. Отлично, сестра. Восхищаюсь твоим намерением и готов сделать все, что могу, в помощь.
Она склонила голову.
– Благодарю, брат.
К'рул
– Так и должно быть, иначе игра не стоит времени.
Рука опустилась.
– Хорошо. Выбери же мудрейший из всех путей, о Сестра Холодных Ночей.
Фигура под капюшоном размылась в темноте, и женщина осталась одна. Поморщилась, расправляя ноги, выгнулась и подбросила сучьев в костер. Когда огонь разгорелся, села скрестив ноги, положила руки ладонями вверх на колени и закрыла глаза, устремляя осознанность в сторону южного города.
Она искала. Искала запаха. Легкого касания... Искала чего-то невыразимого. И сквозь тьму до нее донеслись скрип и скрежет, как и говорил Странник. Однако вибрации, отзывавшиеся во всех Садах и Оплотах, были шумом не жерновов судьбы, но гигантских колес и влачащихся по земле цепей. Охваченная внезапным ужасом, она задрожала.
Колеса. Колеса скрежещут во тьме.
Глава 4
– Сколько за голову Панга?
Попивавший чай Рефель обильно оросил жидкостью бумаги на столе. Сбил рукавом груду дешевых листов и сверкнул глазами на развалившегося в кресле юнца. "Сбереги Худ! Он ведь не серьезно?" – Не будем прыгать выше головы, дружок. У нас много хороших дел. Пузатый кошель той старой карги. Торговец зерном. Не будем сами себе вредить.
Юнец казался невозмутимым. Взгляд резкий, непроницаемый.
– Это вполне возможно. Сколько готов заплатить Уркварт?
"Да, боги - с чего начать?" Он широко раскрыл руки.
– Слушай, парень. Мы - все мы... нам позволено вершить мелкие дела, потому что мы держим головы пониже и не создаем больших проблем. Понял? Защитница и ее ручные маги... Она могли бы прихлопнуть всех, лишь захоти.
– Да, возможно, - буркнул парень.
Рефель поморщился и закусил язык, чтобы не выругать парня, как обыкновенно бранит своих прислужников. Глубоко вздохнул.
– Я готов сделать тебе большое одолжение, приятель. Прямо сейчас. Своим небрежным намеком ты как будто вычеркнул из списка живых и меня и всех, кто полагается на мой кров и стол. Понимаешь? И что, я должен тебя благодарить? Или лучше решить, что ты - угроза, и распорядиться? Вот. Понимаешь, каковы бывают последствия слов?
Юнец заерзал в кресле. Лицо напряглось, ухмылка стала неуверенной.
Рефель был доволен. Может, ему наконец-то удалось пробить брешь даже в столь прочной наглости. Его проблема в том, что он слишком хорош. Все легко достается. Слишком ранние успехи. Вот сам Рефель даже представить не может, каково это - не видеть угрозы ни в ком. Такое не порождает благоразумия, будьте уверены...
Ассасин резко вскочил.
– Забываешь на кого работаешь, Рефель. Пошли слово. Хочу знать, сколько.