Иан К. Эсслемонт Печаль Танцора
Шрифт:
Шелк пошел следом.
– Ах, правильная осада - долгая игра. Шпионы сообщают о постоянно подходящих с юга обозах.
– А силы их магов?
– В лучшем случае ничтожны. Что удивительно, если учесть репутацию Итко Кана как родины талантов.
Шелменат задумчиво согласилась, кивнув.
– Да. Возможно король Чулалорн таит для нас сюрприз.
Шелк задумался. Если стены эффективно сковали военных, Кан должен иметь в запасе иной выбор, иначе зачем было затевать дело? Очевидный ответ - кадры боевых магов, не уступающих магам Хенга. Но никто
– Возможно, у него готов хитрый гамбит, - допустил он.
Волшебница кивнула.
– Вы присмотрите за этим?
Шелк поклонился.
– Да, Защитница.
Что до новой гостьи - она вообще не отреагировала на его присутствие. Да, бросила беглый взгляд и он словно перестал существовать. Выходя из палаты, Шелк задумался, не теряет ли он неотразимость.
Не зная, куда податься и что делать, Дорин брел по улицам, пока утренний свет не залил стены, а торговцы не принялись выкрикивать названия завтраков. Ноги вели к предприятию Уллары; не имея лучшей идеи, он незаметно прокрался в переулок и влез в открытое окно.
В мансарде привычная уже стая хищных птиц взволнованно зашевелилась. Иные издали резкие крики, рассматривая его из-за изогнутых острых клювов. Вероятно, они узнали запах или внешность, ибо быстро утихли. По крайней мере, здесь никто не желал проткнуть ему шею.
Он тяжело сел на короб, уткнулся лицом в ладони и хотел зарыдать.
Слезы не шли. Однако поток презрения к себе не утихал. "Провалился! Идиот! Даже тупоумный Трен продвинулся выше! На что ты годен?"
Сбежал из засады, верно - и стал первым кандидатом в виноватые. Теперь он не ближе к Пангу... что там, дальше, чем был вначале.
Люк открылся. Дорин узнал легкие шаги Уллары. Запах чая и свежего хлеба увлажнил рот. Вздохнув, он протер глаза.
Она сидела на ящике напротив, поджав ноги под юбки, смотрела на него, подпирая подбородок руками. Поднос с едой стоял в соломе между ними.
– Откуда ты узнала?
– спросил он.
– От птиц... ну, я услышала их шум.
– Да... спасибо.
– Он всматривался в пар над чаем.
– Выглядишь ужасно.
Он поглядел на грязные руки, порванные и вонючие брюки, закосневшую от илистой речной воды куртку.
– Да. Я такой.
– Что случилось?
Он потер лицо руками. Хлопья сухой грязи падали, словно слезы. И снова вздохнул: - Все идет не так, как предполагалось.
– Как и всегда.
"Слова мудрости в устах младенца. Гм, разве это не старая поговорка?"
Он поднял чашку, отпил чай и поглядел на нее над краем.
– Почему ты так добра ко мне?
Девушка пылко зарделась и отвела глаза. Вытянула руку, коснувшись груди пятнистого орла, гостя из далеких южных саванн. Птица была такой большой, что вполне могла счесть ее обедом.
– Я забочусь обо всех сиротах.
– Ну, опять спасибо.
– Что пошло не так, как ты ждал?
– Всё.
Она шевельнула костлявыми плечами.
– Разумеется, все хорошие жердочки заняты - именно потому, что они хорошие, никто не желает их освобождать.
Слабая улыбка вернулась на его губы от этакой птичьей логики. Но, похоже, это было верно. Он откусил хлеба.
– Ну... я старался занять одну, но дела пошли худо. Теперь город для меня потерян. Пора убираться. Думаю об Анте. Говорят, там хорошая добыча. Хотя бы вино лучше.
– Почему ты думаешь, что там не так, как здесь?
Он прекратил жевать и с усилием проглотил хлеб.
– Полагаю, нужно поехать и проверить.
Она промолчала, лишь сжались тонкие бледные губы. Он подошел к бурому соколу со сломанным крылом.
– Что бывает с твоими сиротами, когда они вылечиваются?
Вначале она не хотела смотреть на него, но губы разжались, глаза дрогнули.
– Улетают.
– Да, именно.
– Но не все!
– закричала она и уткнулась лицом в грудь орла, обнимая его руками. Птица сверкала глазами за клювом-скимитаром. Дорин удивился, видя, что она не боится устрашающего, занесенного над головой оружия.
– Осталась последняя ночная работа. Деньги на проезд.
– А ты придешь сказать прощай?
– пробормотала она из белых грудных перьев.
– Да.
– Клянешься?
– Да. Клянусь прийти и попрощаться перед отъездом.
Она оторвалась от орлиной груди, вытерла нос кулаком и фыркнула.
– Ладно же. Ночью.
Он встал и допил чай.
– Благодарю.
– Можешь поспать здесь... если хочешь...
– Спасибо, но нужно подготовиться. Увидимся.
– Он пошел к окну.
– Обещаешь?
– крикнула она. Он кивнул и спрыгнул.
Одинокая Уллара обернулась к орлу. Погладила узкие бедра. Ярость в ее взоре соперничала с птичьей. Девушка указала на другое окно, побольше.
– Собери всех, - велела она.
Большой орел поднял клюв и пустил пронзительный клич, захлопал крыльями, исчезая в окне.
***
Дорин вымылся в общественных банях у реки, отдохнул в одной из комнатушек, снимаемых им по всему городу - роскошь, на которую уже нет средств. Вынул снаряжение и оделся весьма обдуманно. Натянул темные брюки, стеганую поддевку и легкий, однако прочный жилет. Выбрал дюжину ножей, шесть пар разного веса и размера, мотки веревки и проволоки. Часть обвязал вокруг груди, часть на пояснице. Надел легкие кожаные башмаки с подошвами из пеньки, обмотал голени и закрепил обмотки кожаными ремешками. Ремешки держали половину клинков, остальные угнездились на двух перевязях. В кармашках на одежде укрылись маленькие флаконы с различными снадобьями и мазями. Смола для пальцев; уголь для лица; пыль, которую можно бросить на пути врагов, чтобы у них заслезились глаза и начался неудержимый кашель.