Ибо сильна, как смерть, любовь…
Шрифт:
Я сел за стол и сжал голову руками. Куда же его девать? Единственное, что приходило мне в голову, это отвезти его в наш летний домик на море. Мы приобрели его, когда дети были маленькими, и жена вместе с ними проводила там самые жаркие месяцы летом. Тогда дети любили там бывать, но позже, когда они выросли, им стало там скучно, и они старались долго не задерживаться в тех местах, а лучше ездить в молодежные лагеря. Теперь мы проводили там едва ли две недели. Конечно, мне и раньше приходила в голову мысль отвезти туда Портрет, но там проводили лето семьи, с которыми мы успели хорошо подружиться, и дети которых выросли на наших глазах. Как же я мог бы подсунуть им этого жестокого убийцу. Да, он за лето убьет там столько народу, а ведь это были милые хорошие люди. Да, я знал, что он продолжает убивать. Видимо, это было одно из условий его существования. Не могу сказать, что я относился
Я достал мобильный телефон и, набрав номер одного из моих партнеров, попросил его перезвонить мне через несколько минут на мой домашний телефон и сказать, что мне необходимо вернуться в контору на несколько часов, так как меня требует важный клиент. Я пообещал ему, что объясню свою просьбу вечером, как только мы увидимся. Подумав, что речь идет о каком-нибудь сюрпризе для моей жены, тот охотно согласился. Потом я вытащил свой подарок жене, засунул его в ящик письменного стола, положил Портрет в кейс и, приняв безмятежный вид, вышел в гостиную. Там жена, дети и прислуга уже вовсю накрывали на стол. Я подошел к ним, как будто собирался им помочь, но в этот момент зазвонил телефон. Мой друг не подвел меня. Совершенно естественным тоном я выразил досаду, что мне придется опять уехать из дому, пообещал жене вернуться через пару часов и бросился к машине. За пару часов я, конечно, не обернусь, но позже позвоню еще раз и извинюсь, а до вечера, я уже буду дома. Во всяком случае, я рассчитывал успеть до прихода гостей.
Слава Богу, у нас в Италии хорошие дороги. Я ехал на большой скорости, останавливаясь только, чтобы бросить в автомат плату за проезд. Затормозил я только через два часа, когда показалось море. Я остановил машину и задумался. Что же я делаю? Я везу смерть людям, которые были моими добрыми друзьями без малого восемнадцать лет. Сколько веселых летних дней мы провели вместе. Сколько дружеских вечеринок устраивали. Как часто наши дети играли вместе, пока мы сидели за рюмкой вина, смеясь и беседуя. И вот теперь я хладнокровно обрекаю на смерть кого-то из них или их детей. Как же я докатился до такого?
Я вышел из машины и нервно зашагал к морю. Берег был дикий, покрытый крупной галькой и огромными валунами. В этот час он был совершенно пустынным, только двое мальчишек бегали, выискивая что-то между камней. Пробравшись между нагромождением каменных глыб, я подошел к морю. Оно плескалось внизу под обрывом. Я поставил ногу на низкий парапет, которым для безопасности огородили обрывистый берег и задумался. Море. С него все начиналось почти тридцать лет назад, когда я вытащил этот страшный подарок судьбы на горе себе и окружающим. Нет, я помнил, конечно, что, может быть, если бы не Портрет, я никогда бы не стал тем, кем я стал теперь. Но ведь и цену за это теперь придется заплатить страшную, взять такой грех на душу. Даром мне это не пройдет, хотя это и не первый грех в моей жизни. Я вспомнил смерть моей первой жены, Энрико, Бартоломео Чокнутого, синьора Ференце. Тогда я был молодым и не думал о расплате, а теперь я все чаще и чаще думаю о ней.
Я с отчаянием посмотрел вниз, в темную спокойную воду. Здесь, по видимому, глубоко. А что если покончить с этой историей здесь? Если я сейчас возьму Портрет и брошу его в воду, может, он ничего не успеет со мной сделать. Все, кто погибали от его рук, не знали, что им предстоит, а я знаю. Кто предупрежден, тот вооружен. Я буду очень осторожен и сделаю все быстро. Ведь кто-то когда-то уже бросал его в море один раз, значит, это можно сделать и сейчас.
Я повернулся и зашагал к машине. Достав Портрет, я свернул его в трубку, сунул в пакет и, подумав, положил туда еще тяжелый камень, который подобрал с земли. Потом, соблюдая крайнюю осторожность, стал пробираться к морю. Я шел, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. Вот и берег, а со мной все еще ничего не случилось. Я подошел к парапету. На душе было тяжело. Я как будто готовился совершить убийство. В общем-то, он ведь был моим спутником столько лет, и столько сделал для меня. Я почувствовал, что начинаю колебаться. Но тут я вспомнил своих детей. Если я не уничтожу
Двое мальчишек бегали по пустынному берегу. Они сегодня специально ушли так далеко от дома, так как играли в индейцев. Сейчас они решили развести костер и собирали прутья и сухую траву для него. Они видели, как какой-то высокий мужчина прошел от дороги к морю. Но он надолго остался там неподвижным и им надоело на него смотреть, они отвернулись и занялись собственными делами. Наконец, они решили, что у них есть достаточное количество веток, и теперь им нужно только найти бумагу, чтобы разжечь костер. В этот момент они услышали как будто, что-то тяжелое упало в воду. Они посмотрели на то место, где стоял мужчина. Там никого не было. Мальчики осторожно подошли туда и посмотрели вниз. Там ничего не было видно, только возле самой воды на узкой полоске камней лежал какой-то сверток. Мальчики сразу же забыли о таинственном незнакомце, ведь внизу в пакете могла лежать столь нужная им бумага. Они осторожно спустились вниз, хотя им строго-настрого было запрещено это делать. Один из мальчиков держал за руку второго, пока тот, перегнувшись, достал сверток.
— Смотри, здесь как будто кровь, — сказал тот мальчик, что был внизу.
Им стало страшно, они быстро поднялись наверх и побежали к своему костру.
— Ты, правда, думаешь, что это была кровь? — спросил один из них на бегу.
— Не знаю, — пожал плечами второй. — А куда делся тот человек, что там стоял?
— Ушел, наверное, что ему там делать, — неуверенно ответил первый.
Они добежали до своего лагеря и развернули сверток. К их большому разочарованию, это была не бумага, а картина, портрет какого-то странного человека в старинной одежде. Несколько минут они молча рассматривали его.
— Давай сожжем его в костре, — подумав, предложил один из мальчиков. — Мне он не нравится. У него вид какой-то жуткий.
— Давай, — согласился второй. — Мне тоже не по себе от него.
Они положили картину на кучу прутьев и снова стали оглядываться в поисках бумаги. И вдруг они явственно услышали шелест. Так обычно шелестит на ветру газетный лист. Шелест доносился откуда-то сверху. Они подняли голову. Недалеко от них громоздилось большое скопление валунов. На самом верху призывно мелькал, трепеща на ветру, край газетного листа. Мальчики даже засмеялись от удовольствия.
— Как же мы раньше его не видели? — удивился один из них. Но раздумывать было некогда, и они наперегонки кинулись карабкаться наверх.
Тревогу поднял пожилой мужчина, который пришел в это пустынное место подышать свежим морским воздухом. Он заметил тела мальчиков, придавленных огромным валуном, скатившимся сверху. Он немедленно вызвал «скорую помощь», но приехавшие врачи только развели руками. Сделать уже ничего было нельзя. У обоих мальчиков были полностью размножены головы. Приехавшая вслед за скорой помощью, полиция констатировала несчастный случай. Они установили, что когда мальчики полезли на груду камней, на самом верху один камень не выдержал и зашатался. Не удержавшись, мальчики упали вниз, а, упавший вслед за ними камень разбил им головы.
— И зачем только они полезли наверх, что им было там делать? — с досадой сказал один полицейский.
— Что им вообще понадобилось здесь на берегу? А родители тоже хороши, не смотрят за детьми, а теперь ищи, чьи он вообще, эти мальчики.
Скорая помощь увезла тела, вскоре уехала и полиция, спеша разыскать родителей погибших детей. Немногочисленная толпа, собравшаяся на берегу, еще немного пообсуждала подробности несчастного случая и тоже постепенно рассосалась. Возле моря остался только старик, первый обнаруживший мальчиков. Он медленно побрел по берегу, качая головой и все еще переживая увиденное. Вдруг среди камней он заметил какое-то яркое пятно. Он подошел поближе и увидел, что это картина. На картине был изображен мужчина, одетый в старинную одежду. Портрет как будто был старинный, но краски сияли и переливались, как будто бы только что нанесенные на холст. Старик поднял портрет и бережно свернул его. Сначала он решил, что портрет ценный и нужно постараться разыскать его хозяина, чтобы вернуть. Но потом он посмотрел на кучу веток и мусора, где валялся портрет и понял, что хозяева просто выбросили его за ненадобностью. Возьму-ка я его себе, подумав, решил он. А то ведь пропадет, а портрет занятный. Я еще никогда не видел столько злобы на нарисованном лице. Можно подумать, это сам дьявол.