Ибо сильна, как смерть, любовь…

Карташевская Инна

В первую же ночь я проснулся от того, что в соседней комнате послышался звон разбившегося стекла. Я вскочил с кровати и бросился к окнам, думая, что кто-то с улицы разбил окно. Но все окна были целыми, а разбитым оказалось стекло Портрета. Мне сразу показалось это странным, так как все было закрыто, и в комнате не было никаких сквозняков, но потом я решил, что мне подсунули треснутое стекло, которое рассыпалось само по себе. Через пару дней я снова застеклил Портрет, внимательно осмотрев стекло, чтобы оно было целым. Но той же ночью история повторилась, я снова проснулся от звука разбившегося стекла. И только, когда я вновь увидел, что это разлетелось стекло Портрета, до меня дошло, что он просто не хочет быть под стеклом. Как видно, оно почему-то мешало ему.

Я убрал стекло, и мы зажили тихо и мирно. Учеба давалась мне легко, и учился я с удовольствием. Особо близких друзей я на своем курсе не завел, но приятели у меня появились. Были и девушки. Домой я их к себе не

водил, так как женщины любопытны, а я не хотел, чтобы они увидели Портрет и стали расспрашивать о нем. Особых неудобств от этого я не испытывал, так как имея деньги, всегда можно было снять номер в мотеле, тем более, что я получил права и купил машину. Постепенно у нас сложилась неплохая компания из нескольких парней, и мы каждую субботу выезжали куда-нибудь за город развлечься. Парни были постоянными членами компании, девушки же часто менялись. Я не собирался жениться по любви, и не хотел, чтобы ко мне кто-нибудь привязывался, да и сам не хотел привыкать к какой-нибудь одной подружке.

В конце ноября в нашем доме произошло неприятное происшествие. Вернее, даже трагическое. Парень, который жил выше меня этажом, выпал с балкона и разбился насмерть. Полиция заподозрила, что кто-то помог ему в этом и начала проводить расследование. Слава Богу, меня это не коснулось, так как это была суббота, и мы двумя машинами выехали за город, где праздновали в деревенской таверне день рождения одного из моих сокурсников. Мое алиби могли подтвердить не менее пятнадцати человек, включая официантов и хозяина таверны, который к тому времени уже хорошо знал нашу компанию. Да ко мне особенно и не привязывались, так как я с тем парнем даже почти и не был знаком. Следствие тянулось несколько недель, потом происшествие признали несчастным случаем, и дело закрыли.

А еще через месяц я совершенно случайно совершил страшное открытие, которое стало проклятием моей жизни. Как-то ночью встав попить воды, я вдруг заметил, что шторки на Портрете раздвинуты. Я очень удивился, так как сам я шторки никогда не оставлял незадернутыми, а больше в квартире никого не было. Я подошел поближе, чтобы закрыть Портрет и машинально взглянул на него. То, что я увидел, заставило меня остолбенеть. Вернее остолбенеть меня заставило то, чего я не увидел, а именно: я не увидел Портрета. На холсте ничего не было, он был совершенно чист. Сначала я, естественно, решил, что сплю и начал щипать себя. Боль убедила меня, что все происходит наяву. Тогда я решил, что Портрету надоело жить у меня, и он ушел. Просто взял, слез с холста и ушел, так как тому, кому помогает дьявол, все под силу. А может, он и был сам дьявол, во всяком случае, внешность у него была подходящая.

Первое, что я почувствовал, было облегчение. Проблема с сохранением тайны Портрета разрешилась сама собой. Нет Портрета, нет проблемы, сказал я сам себе, можно идти ложиться спать и спокойно жить дальше. Потом, правда, пришло сожаление. Да, я боялся его, но в тоже время чувствовал себя под его защитой. У нас с ним был заключен союз, и пока я охранял его, он охранял меня, так как нуждался во мне. И потом я всегда знал, что в случае крайней необходимости, смогу снова прибегнуть к его помощи. Конечно, мне больше не хотелось просить его, но все-таки я всегда знал, что на крайний случай у меня про запас что-то есть. И еще, благодаря этой тайне, я чувствовал себя не таким как все. Ведь в моем распоряжении были очень могущественные силы. А сейчас я снова стал самым обычным человеком и рассчитывать мог снова только на самого себя. А ведь мне столько еще надо было достигнуть в жизни. Расстроенный я пошел спать, решив, что нет никакого толку пялиться на пустое полотно. Завтра придется снять его совсем, какой толк держать на стене белую тряпку.

Утром, проснувшись, я вспомнил ночное происшествие и расстроился еще больше. Какая-то часть моей жизни была утрачена безвозвратно. Странно, подумал я, оказывается я привык к нему. И вообще, я считал, что он хорошо относится ко мне, а он просто покинул меня, даже не попрощавшись.

Я уныло встал с кровати и пошел к тому месту, где он еще вчера висел, чтобы снять со стены рамку. Шторки оказались задернутыми, и я решил, что вчера сам машинально задернул их, хотя теперь это было ни к чему. Интересно, где же он теперь? Нашел себе жилище получше?

Я протянул руку, отдернул шторки и снова остолбенел. В этот раз, потому что Портрет был на месте. Как ни в чем не бывало он безмятежно смотрел на меня со стены, и краски его сияли. О. Господи, подумал я, неужели мне это все приснилось? Потом я вспомнил, что, когда в темноте я шел по комнате, то оцарапал палец о край стола. Я взглянул на руку, царапина была на месте. Значит, не приснилось. Да я и сам отчетливо помнил, как хотел пить, как встал и пошел в кухню, а потом подошел к Портрету. Его точно дома ночью не было. Ничего себе, сколько же раз он уходил ночью и куда? Понятно теперь, почему ему мешало стекло. Ну-ну, подумать только, у него оказывается есть какие-то свои дела, и он отправляется по ночам их устраивать.

Тогда я только удивился и больше ничего. Ужас пришел потом, когда выглянув в окно, я

увидел перед домом карабинеров и толпу народа. Нехорошие предчувствия стали овладевать мной. Я быстро оделся и вышел. Оказалось, что ночью, грабители проникли в квартиру одинокого старика, который жил в крайнем подъезде. Очевидно, старик проснулся и спугнул их, потому что они ничего не успели взять, но старика убили. Это была версия полиции и соседей, но мне сразу все стало понятно. Так вот куда он уходил ночью, и вот почему он опять сияет красками. Он снова напился крови, чертов вампир. Понемногу до меня стал доходить весь ужас моего положения. Я связан неразрывными узами с жестоким убийцей. Одно дело, когда он убивал тех, кто хотел уничтожить его, и совсем другое теперь, когда он убивает совершенно невинных людей. А я вынужден покрывать его и держать его у себя дома. Потому что, если я сейчас решу уничтожить его, то, скорее всего даже не смогу вернуться в квартиру, а споткнусь на ровном месте, и, конечно, разобью себе голову. Это ведь его излюбленный прием. Очевидно, чтобы питаться человеческой кровью, ему нужна разбитая голова. А может, он питается мозгом? Брр. Я вдруг почувствовал, что у меня очень хрупкая голова, и она вот-вот может лопнуть.

Ну, вот, это он мне посылает предупреждение, с горечью подумал я. Да только ему нечего волноваться, я совсем не такой герой, и не собираюсь жертвовать своей жизнью. В конце концов, я ни в чем не виноват. Когда я его вытащил из моря и потом не хотел бросать обратно, я же не знал, что он будет убивать. Но поговорить мне с ним все-таки надо.

Я быстро вернулся домой и, решительно подойдя к Портрету, отдернул шторки.

— Так вот, слушай внимательно, что я тебе сейчас скажу, и постарайся принять это к сведению, — громко сказал я ему. — Очевидно, тебе необходимо убивать, для того чтобы восстанавливать свои краски. Возможно, если ты не будешь этого делать, они выцветут, и ты совсем исчезнешь. Конечно, это не оправдывает тебя полностью, но, по крайней мере, объясняет, для чего ты это делаешь. Вообще-то я надеюсь, что это именно так, потому что такое объяснение все-таки лучше, чем думать, что ты просто маньяк и серийный убийца. Но разве ты не понимаешь, что совершая убийства в нашем доме, ты подвергаешь меня смертельной опасности. Еще одна смерть здесь, и кому-нибудь придет в голову сопоставить даты убийств и дату моего переезда в этот дом. И они поймут, что все началось именно после того, как я здесь поселился. И тогда мне несдобровать, и тебе тоже. Потому что полиция обязательно наведет справки в нашей деревне и узнает о несчастных случаях там тоже. И тогда они примутся за меня и вытащат на свет божий наши с тобой секреты. Так вот, если тебе уж так необходимо убивать, делай, что хочешь, но подальше отсюда, лучше вообще в каком-нибудь другом районе. И, кстати, тогда, когда у меня будет твердое алиби. Я уверен, что ты знаешь, что это такое. А я больше ни о чем не хочу знать и даже слышать.

Этот дьявол был умен и быстро учился. С тех пор поблизости от нашего дома не происходило никаких убийств. И даже более того. В те утра, когда я видел, что его краски сияют ярче, чем в предыдущие дни, в газетах я читал не об убийствах, а только о несчастных случаях. Но я точно знал, что это его рук дело, потому что в полицейских отчетах обязательно фигурировала разбитая голова.

Со своей женой я познакомился, когда был на последнем курсе университета. К тому времени я уже два года подрабатывал в конторе довольно известного адвоката дотторе Анжело Фанзонетти. Ничего особенного я там не делал, просто после занятий сидел там несколько часов и выискивал, нужные другим адвокатам, ссылки на законы и прецеденты. Она пришла туда по поводу какого-то пустякового дела, касающегося ее наследства от покойного мужа, и я сразу понял, что эта женщина истинная представительница того мира, куда я так страстно стремился попасть. Да, наблюдая за представителями разных слоев общества среди студентов нашего университета, я успел понять, что деньги это еще далеко не все, и они не всегда помогают добиться успеха. Нужны еще связи, нужны друзья в высших слоях общества, нужно хорошее происхождение. Как бы ты не был богат, вход в высшее общество тебе это не открывало. Я очень хорошо помнил того выскочку, который купив подсвечники русского царя, мечтал занять достойное место в обществе. Конечно, мой Портрет всегда мог раздобыть мне приличное состояние, но мне хотелось большего. Мне хотелось быть своим среди всех этих потомственных аристократов с великолепными родословными и блестящими связями. Своим, насколько это вообще было возможно. Мои родители к этому времени уже давно покончили со своим рыбацким прошлым. Они теперь жили на Капри в собственном доме на ренту, которую получали от денег, вложенных в государственные облигации. Тетушка Клаудиа жила вместе с ними на правах родственницы нашей семьи. Мой брат учился в колледже, сестра заканчивала школу. Конечно, для бедных рыбаков с побережья это был гигантский скачок вверх. О таком они не могли даже и мечтать в их все еще недавнем прошлом. Но каким жалким все это казалось мне по сравнению со старинными родовыми дворцами, роскошными фамильными драгоценностями и умением непринужденно себя чувствовать в любом обществе.