Идеалист
Шрифт:
Я в шоке сделал несколько глотков. Пономаренко полез за пазуху, вытащил средних размеров конверт. Протянул мне. Я обнаружил там несколько фотографий. Ничего особенного, в принципе-то. Мы с Машей на концерте «Ундервуда». Мы с Машей в «Z-кафе» на Новом Арбате. Мы с Машей... Черт, да что происходит-то?
– Врубаешься? – спросил Пономаренко.
– Нет, – я категорично тряхнул головой. – Вообще не врубаюсь.
– Когда был тот концерт, помнишь?
– Да где ж помнить-то? Сто лет уж прошло.
– О том и речь. Теперь понимаешь,
У меня перехватило горло.
– Что еще, товарищ полковник?
– Чемодан тот, шо ты в Москве с Новинского бульвара до посольства Украины таскал. По этому эпизоду оперативная съемка тоже проведена.
– Я не понимаю, товарищ полковник, – развел я руками. – Серьезно. Давайте конкретно уже.
– Да куда уж конкретнее, – гыгыкнул он. – Тебе просто сильно повезло, шо у нас с тобой оказался один враг на двоих. Этого козла Третьяченку я сожру обязательно и косточки выплюну. Причем ты мне поможешь.
– Вы собираетесь показать ему эти фотографии? – похолодел я.
– Парень, – подался вперед полковник. – Ты шо, тупой? Я тебе уже сказал. Повторю еще раз. Не переоценивай свою значимость. Ты вообще в этой ситуации муха, к тому ж случайная. Да и Машка твоя тоже так, подстилка американская...
– Что?!
– То. Ты шо, не в курсе, что там в вашей Москве на Новинском бульваре находится? Или ты думаешь, шо там тока одно «Z-кафе» твое?
Я вытаращил глаза и окончательно остолбенел. Как не знать? На Новинском бульваре находится посольство Соединенных Штатов Америки. И именно у этого здания какой-то мужик вручил мне чемодан. Который я и отвез... Черт!
– О, гля, гы-гы, – Пономаренко ткнул в меня жирным пальцем. – Дошло, никак? Насрать нам и на тебя, и на нее. Третьяченке, уж поверь, тоже на вас обоих насрать. Съемка с тобой, повторяю, оперативная, чисто для порядка. Интересуют нас те люди, с которыми она встречается по указке мужа.
– Что за люди?
– А это уже не твое собачье дело.
– Хорошо, – задумчиво кивнул я. – Не мое дело. А что от меня надо-то?
– Та ничого особенного, – ухмыльнулся Пономаренко. – Так, прощупал тебя немного. Продолжай вести себя как обычно. Нам нравится. Вся веселуха происходит как раз тогда, когда вы с этой девкой вместе. Третьяченку-то на такой гнилой мякине не поймать. Тертый, сволочь.
– Хорошо, – повторил я сквозь зубы. – Тогда давайте закончим нашу милую беседу. Пусть ваши подручные доставят меня туда, откуда взяли. Там мой друг, он никого в Киеве не знает. К тому же, – вдруг опомнился я, – к тому же я, в общем-то, на работе. При исполнении, так сказать.
– Во, це дило, – Пономаренко окинул меня глумливым взглядом. –
– Что значит, хорошо вести? – Я напрягся. – Если вы предлагаете мне поработать вашим сексотом, то это мимо.
– Та який из тебя сексот, госьпиди, – вдруг заржал суржиком полковник. – Ты у зеркало на себя посмотри, задрот задротом! Тебя вон девка развела втемную, як кролика, а ты и не врубился. Ты ж поноску ей таскал, як тузька! Сексо-от, ой, я не можу, – заливался спецслужбист. – Кхм. Короче, – посерьезнела вдруг его физиономия, – сенсацию ты получишь. Ты ж профессионал, я в курсе. И за нее от тебя даже ничего не потребуется.
– Так не бывает, товарищ полковник. Не мутите воду, пожалуйста. Я должен понимать, во что ввязываюсь.
– Та достал ты, Репин, попустись. – Пономаренко недовольно нахмурился и вылил в стопарь остатки вискаря. – Шо ты такой тугой-то? Ну, вот скажи, вот получил ты сенсационный материал, и шо ты будешь с им делать?
– Как что, – я недоуменно поднял бровь. – Опубликую, ясен хрен. Сразу же.
– Ну, вот и усе, шо от тебя и требуется. Я даю тебе сенсацию, ты публикуешь, и мы в ровных. Пойдет? – и он приглашающе поднял рюмку.
– И что, всё? – исподлобья глянул на него я. – Больше ничего? Мне больше ничего не понадобится делать?
– Ф-фух, – выдохнул Пономаренко. – Дошло, йопть. Як до жирафа. Давай уже йобнемо по этому поводу.
Он снова поднял стопку, мы чокнулись.
– Э! – рявкнул он куда-то назад, в пустоту. Из пустоты возник серолицый водила, который нас сюда и доставил. – Вези хлопця взад, на Майдан. – Тот вытянулся смирно и мотнул головой. – Всё, – обратился Пономаренко ко мне. – Валяй отсюда. Утомил ты меня, младший сержант Репин.
XXIV
Мы с Ренатом и Стасом стояли на застекленном балконе, курили. В кухне, за спиной, гудела большая компания. Единственной темой для разговоров являлся, конечно же, Майдан. Других тем сейчас в Украине не было.
Глаза моего друга горели по-настоящему, он был возбужден, многословен. Мне это не очень нравилось. Не знаю, может, на меня так влияет прагматичная Россия, но никаких положительных перемен для Украины я не предвидел.
– Стас, скажи честно, на хер ты туда поперся? Ты ж политикой не интересовался сроду.
– Чего сразу поперся-то? Я здесь живу... в отличие от некоторых, – съязвил он. – Пошел сам, бесплатно.
– Да уж надеюсь, – я хмыкнул, – что бесплатно. Что, просто вышел на улицу и попер на Майдан? Чем тебе так не угодил Яну кович? Какая тебе вообще разница, кто там будет сидеть? Что в твоей жизни изменится?
– Да достало уже просто, понимаешь? Кругом и без того бардак, страна насквозь прогнила от коррупции, беспредел везде, все врут и охамели вконец, а тут еще такое открытое неуважение...