Идеальная секретарша

Волкова Инесса Александровна

Посидев еще минут десять в машине, он решил было уже ехать, как его внимание привлек серый автомобиль, который, вероятнее, всего уже стоял на этом месте, когда подъехал Вадим, но за листвой, которая еще была достаточно густа для этого времени года, он просто не мог его заметил. Он бы и сейчас не придал значения этому факту и проехал бы мимо, если бы не человек за рулем – это был его второй охранник – Казак. Или он был все это время в машине, или только что сел, Вадим сказать не мог. Не зная, как ему и быть, потому как выехать он мог, только проехав мимо машины Казака, Вадим решил немного понаблюдать.

Этот охранник работал у него уже не первый год. И при всей своей нелюбви к постоянным сотрудникам – Вадим

менял их каждые полгода – этот человек задержался у него дольше других, и только лишь потому, что был страшно неразговорчив, не замечен в каких-либо контактах с сослуживцами, сотрудниками и посторонними. Семьи у него не было, привязанностей – тоже, а все свое время – с утра и до утра – он проводил на службе. Дача Вадима, офис, его московская квартира – вот три точки, где можно было найти Казака. И вдруг это… На кого же он работает? Впрочем, это не такая уж неожиданность – все предатели.

Вадим никогда раньше не задумывался о своем поведении, считая себя человеком, достигающим любой цели, а значит, не подверженным критике. Цель оправдывает средства – такого девиза он придерживался всю свою жизнь. И вот теперь, может быть, впервые он усомнился в правильности выбранного жизненного кредо. Нет, совесть ни сейчас, ни раньше его не мучала, просто в настоящий момент его холодный расчетливый ум выдал точно сформулированную информацию – преданных людей надо растить. А они вырастают лишь на преданности ответной.

* * *

Клементия, выйдя от подруги, где она провела не меньше сорока минут – столовой ложкой вылавливая задохнувшихся, а может, сдохших от голода рыб, – решила не идти прямо к дому, а забежать еще и в аптеку, расположенную в торце дома. Она уже было повернула за угол, как остановилась, увидев, что из серого автомобиля, показавшегося ей чересчур длинным, к тому же неизвестной ей доселе марки, вышел человек, которого она тотчас же признала. Это был один из охранников – высокий и угрюмый. Как раз тот самый, благодаря которому, и была осуществлена операция под кодовым названием «похищение из сераля». Есаул, кажется, его звали, Клементия наморщила лоб. Хотя, какое это имеет значение – она никогда не старалась загружать свою голову лишней информацией. И, возвращаясь к своему умозаключению, она решила: все случилось благодаря недоверчивости этого охранника и, как следствие – отсутствия его в ответственный момент. Клементия даже подивилась своим способностям так замысловато изъяснять самой себе суть.

Между тем, человек этот, возведенный Клементией в чин есаула, торопливо выскочил из машины, и стал догонять мужчину, небольшого роста, чем-то напоминающего поникший старый гриб с одетой набекрень темной шляпкой. Догнав, он видимо, его окликнул, потому что «гриб» обернулся и остановился – Клементия тотчас же узнала и его. Это был как раз тот человек, который сначала назвался фининспектором, а оказался на поверку мелким воришкой, укравшим пачку дискет. Мужчины обменялись несколькими словами и тотчас же сели в машину и уехали. Клементия же, разом забыв и об аптеке, и о сдохших по ее вине золотистых пучеглазых рыбках лучшей подруги, перескакивая через лужи, помчалась к своему подъезду, но тут она приостановилась. Она увидела старый замызганный «москвич», который наметила уже обойти слева, как ее словно кольнуло – за рулем сидел еще один знакомый тип. Со спины он выглядел не таким уж и знакомым, но эти тщательно уложенные светлые волосы… Да и левая рука, которую она хорошо видела издалека – с массивным золотым перстнем-печаткой и с крупными часами на браслете из белого золота – ей была тоже знакома. Это был тот самый блондин, назвавшийся, тут она вспомнила его имя… Кажется, Станислав Круглов… потом, много позже, «комиссар» ее поправил – Вадим Н-ский. Именно этот человек сидел сейчас в машине возле ее родной мусорки и держал в руках газету «АиФ».

* * *

Клементия

резко тормознула и дала задний ход. Перепрыгивая через уже знакомые ей лужи, она обогнула свой дом и, выйдя с другого торца, вошла в помещение обувной мастерской. Она знала, что из этого помещения можно попасть на площадку первого подъезда. Она быстренько поднялась на последний этаж, а затем по металлической лесенке проникла на чердак. Здесь был ужасный запах сухого голубиного помета, пыли, мочи… Возле чердачного окна она увидела высокий ящик с остатками еды, чуть подальше, завернувшись в тряпье, спал какой-то бомж… Клементия ни разу еще не была в столь позднее время на чердаке, и, вдохнув в легкие больше воздуха, она ринулась преодолевать пространство, перескакивая через балки и подныривая под пустые бельевые веревки. Через несколько минут она уже спускалась из чердачного люка в родной свой подъезд.

Глава 51

МАКСИМ, воскресенье, 28 сентября

Клементия оказалась перед дверью своей квартиры почти одновременно с Анной и «комиссаром». Она не стала оправдываться, а сходу выпалила все, что только что видела. Про школьную подругу и ее замечательных рыб, которые уже не такие замечательные, потому что сдохли по ее преступной халатности… потом с такой же скоростью, как и про рыб, она рассказала про чердак, Вадима, финиспектора и Есаула. Казак, поправил ее «комиссар», удивляясь не столько оперативности, с которой Клементия смогла все это проделать, сколько ее удачливости. Они забыли об ужине, рассуждая о том, какие шаги теперь следует сделать. Если Казак и Вадим причастны к пожару, то почему тогда караулят их? Если непричастны, то как они их выследили.

– Я рассуждаю, как курсант первого курса училища, – подытожил Максим. – А это значит, что мне следует сесть за стол и подумать одному. Идите в кухню и не приходите, пока я не разрешу. Вы мне мешаете.

Он сел за маленький рабочий столик, задвинутый в простенок между двумя шкафами, который Клементия с гордостью называла не иначе, как бюро. Впрочем, место для стола было выбрано удачное, а если надо что-то обдумывать, то оно вообще просто идеально. И Максим стал думать… о пожаре.

Если дом тетки сгорел случайно, то все заинтересованные лица предполагают, что в этом случае сгорела и папка. А если дом поджог Вадим, по каким-то ему одному понятным соображениям? Тогда зачем он здесь? Значит, поджог не он…

Если дом подожжен «сыщиками» и папка у них, то почему тогда они не убирают свидетелей, а сами следят за ними? Значит и они здесь не при чем.

Если дом подожгли бандиты, то тогда папка у них и им больше ничего не нужно. А как они тогда поступят с Вадимом? Уберут? Но его можно убрать, не следя за остальными. Значит, бандиты к пожару тоже не причастны…

Из всего сказанного вывод однозначен – пожар случаен и к делу не относится. Старая женщина, могла неосторожно высыпать угольки из печи. Но Анна говорит, что до октября тетка сроду не топила печь. А если готовила, то на плитке, тогда, что же она могла готовить глубокой ночью? А если он все-таки случаен, то тогда папка или каким-то образом уцелела, что маловероятно, или сгорела. Второе, очевиднее.

Теперь следующее. Вероятно, «сыщики» считают так: «кто-то» заинтересованный совершил поджог уже после того, как взял папку. А это значит, что они будут продолжать поиски или просто уберут Вадима. Последнее, под сомнением – они тоже в курсе его сценария. Как могут поступить бандиты в этом случае? Будут продолжать поиски. А Вадим? Он не поджигал – и это однозначно – и тогда, что совершенно естественно, он постарается исчезнуть, скрыться хотя бы на какое-то время.

Максим понимал, что в своих рассуждениях он идет по второму или даже третьему кругу, но что-то в его размышлениях давало сбой и он начинал по новой.