Идеальный Дворецкий
Шрифт:
— Стыдно, да?! — Я оставила попытки вырвать Васю из плена и накинулась на Антона. — Сделай что-нибудь! Нельзя ее бросать! Это же ты виноват!
Дворецкий молча посадил хрипящего старика на камень, перехватил мою руку, занесенную для пощечины, наклонился ко мне и сказал, чеканя каждое слово:
— Ему нужна только кровь.
Я вырвалась и побежала за насильником. Вася снова кричала, что она обманула, что невинность ее осталась при ней, но злой и озабоченный мужик продолжал срывать с девушки одежду.
— У нас мало времени, — раздался окрик позади меня. Дворецкий все же решил
Это каким же?! Устроить осмотр прямо здесь — в полевых условиях?! Я конечно и не такое видела, и роды в лифте принимала, но я не стану проверять, потеряна ли Вася для пантеона святых или нет.
— Время, Шагран, время, — повторился Дворецкий.
Василиса перестала, наконец, кричать, а только горько плакала, кутаясь в обрывки рубашки.
— Иди сюда, — заорал Белый, созывая, наверное, абсолютно всех обитателей Локи. — Руку давай!
Он резанул ладонь девушки тонким длинным лезвием ножа и тут же прислонил рану к камню арки. Затем последовала моя очередь и Антона. Последним штрихом оказалась вода, та, которая плескалась в скромной на вид баночке, выдернутой из кармана Белого.
Старика посадили прямо под кровавое пятно. Когда первые лучи просыпающегося солнца коснулись блестящей лысины, смесь жидкостей на камне засверкала радугой. Арка принялась бросаться молниями. Один из разрядов ударил в инвалида — старца выгнуло дугой.
Все дружно шарахнулись от Источника. Мужчины справились со страхом первыми, но Шагран стоял ближе, посему, Василиса снова стала его добычей — пистолет уперся девушке в висок.
— Все, голубки, теперь вы от меня никуда не денетесь, — шальной взгляд, трясущиеся губы, капающая слюна — все признаки сумасшествия на лицо.
Я обернулась к Антону. Ну, хоть сейчас можно придумать что-то действительно надежное?! Однако, завсегдатай клуба анонимных почитателей воздержанности выглядел растерянным. И скажу честно, удивляться было чему. Вокруг нас с неимоверной скоростью развивались события: лопалось синее марево, извергая на наши головы тысячи картин чужих несбывшихся желаний, сливались в огромные плоские пятна акварели и текли к верхушке каменной дуги. А у подножья врат бился в судорогах незнакомый мне человек.
Я смотрела на мучения мужчины, не в силах отвести взгляд. В какой-то момент некто всесильный посчитал, что с нас достаточно на сегодня зрелищ, и остановил поток. Молнии прекратили терзать тело, только широкая полоса спектра оставалась висеть прямо над головой помолодевшего инвалида.
Впрочем, теперь и инвалидом назвать его было невозможно — человек опирался на две здоровые нижние конечности. Он тяжело дышал, невидящим взглядом пытался нащупать в окружающем мире нечто, что дало бы его сознанию опору, но не находил. Стоял, пошатываясь, упираясь рукой в арку. И, конечно же, закрывал нам путь к отступлению.
— Папа, — негромко позвал отца Белый. — Папа?
Шагран-старший пристально посмотрел на сына, затем перевел взгляд за его спину. Губы шевельнулись, но даже я, стоящая ближе всех, не расслышала.
Странной тяжелой походкой мужчина пошел в сторону Василисы. Девушка испугалась,
Мы с Антоном сорвались с мест одновременно. Быстро перебирая ногами, я летела наперерез ходячему мертвецу. И со всей скорости врезалась в невидимую преграду. Меня отбросило с такой силой, что я, пролетев несколько метров, ударилась в подпорную стену справа от лестницы. Дворецкого унесло еще дальше. Но своего мы добились — мужчина остановился, удивленно глянул на свои руки, выставленные в сторону меня и Антона, облизнул губы и снова пошел в сторону сына.
Я трясла головой, пытаясь вернуть глаза на место. Голова кружилась с такой силой, что казалось, сейчас прокрутиться на триста шестьдесят градусов и больше не станет останавливаться. Подняться и сделать хоть шаг не было ни единой возможности. Беспомощно моргая, я тянулась рукой к Васе, понимая, что повторить фокус Шаграна-старшего у меня не выйдет.
Тем временем мужчина добрел до Белого, грубо отпихнул и протянул руки к новому видению.
Я снова ничего не услышала, в комплекте с ударом и головокружением шли металлическое послевкусие и звон в ушах. Пытаясь рассмотреть причину столь неадекватного поведения жертвы ритуала, я пропустила момент, когда рядом оказался Антон.
— Катя… Катя, ты есть? — Дворецкий сжал ладонями мое лицо и пытался увидеть хоть крупицу разума во взгляде. — Катя, сейчас бегите, и прячьтесь. Прячься так, чтобы видеть выход. Я все сделаю, как надо. Ты поняла?
То ли я смогла кивнуть, то ли дальнейшие события потребовали срочного вмешательства, но Дворецкий отпустил меня и исчез из поля зрения.
— Поля, нет! Поля, это же я!
Кто это кричит? Я — Катя, нет среди нас Поли никакой…
А кричал отец Шаграна. Странно было видеть двух настолько одинаковых и настолько разных людей — лицо одно, а взгляды разные. И это не близнецы, и не братья.
К черту родственные связи! Мне нужна Василиса и пистолет.
— Папа, не надо! — Шагран, наконец, отпустил Васю. Но не оружие.
Время больше не замедляло свой бег, но я видела все происходящее вокруг довольно четко. Посему действовала точно по плану.
Я видела, как Шагран-старший пытался заговорить с молодой безумно красивой женщиной, которая играла с маленьким смуглым мальчиком на берегу горной реки. Я видела, как осела на землю совершенно выбившаяся из сил Василиса, поэтому мне пришлось снова ее тащить за руку. Я видела, как Дворецкий попытался отобрать у Белого пистолет, но вместо этого, просто разрядил его — досталось небу и земле. И досталось Шаграну-старшему.
Белый отбросил Дворецкого с нечеловеческой силой и бросился к отцу. Антон же, увидев нас все еще стоящими на поле боя, выругался матом и приказал немедленно бежать.
И мы побежали. Бесконечная череда серых одинаковых ступеней вновь вскружила мне голову, но упасть мне не дали: Василиса, обретя свободу и цель — выход, успела меня спасти от падения и, несомненно, свернутой шеи. Не повезло Антону: на предпоследних ступенях он абсолютно неудачно сделал шаг и упал прямо на инвалидную коляску. Раздался хруст, треск ткани. Антон взвыл.