Идеальный мерзавец
Шрифт:
— Успел забыть, с кем пришел сюда, Марк? — холодно спрашиваю я.
— Мы случайно встретились.
Смеюсь. Наверное, в том, что мне так весело виноват именно стресс, ведь ничего смешного не произошло. Просто я снова словно с головой нырнула в липкую и противную грязь, которую потом с себя не смыть так просто. В ушах словно зазвенело от стонов, которые отскакивали от кафельной плитки туалета, и я как наяву услышала, как она скребется ногтями по пластмассовой перегородке, пока он трахает ее сзади. И последним аккордом —
— Надеюсь, ты использовал презерватив, когда спал с этой шлюхой.
Не верю, что произношу это. Но я умею усваивать уроки. Может быть, не сразу. Все-таки с Юрой мне понадобилось целых шесть лет.
Рыжая переходит на ультразвук, безусловно, она все слышала, но я и не собиралась быть тихой.
— Въера?
Качаю головой.
— Мне жаль, Тадеуш. Но я лучше уйду
Перешагиваю через красную лужу, в которой девушка в униформе вылавливает осколки. Ничего необычного. Просто снова разбилась вдребезги еще одна надежда.
Зазвонил телефон. Роуминг мне не по карману, я просто купила местную симку и дала номер Паше. Отвечаю на его звонок и говорю, что у меня все хорошо.
— Правда? — неуверенно спрашивает он.
Черт, Паша. Ты не мог за два дня, что мы знакомы, так хорошо изучить меня.
— Да.
В подтверждение тому, что у меня все хорошо, я почему-то добавляю:
— Не жди меня сегодня.
Отрубаю телефон быстрее, чем он снова начнет задавать неуместные вопросы. Вытираю кулаком слезы. И иду по набережной, мимо раскидистых пальм и цветущих кустов.
Иду, куда глаза глядят, а по левую сторону от меня сочувствующе вздыхает темное море, а ветер холодит щеки, будто старается стереть слезы.
Утыкаюсь в пирс, украшенный огромными булыжниками. Сворачиваю. Теперь море по обе стороны от меня. Ветер с привкусом соли путает волосы.
Я так мечтала приехать на Кипр и выйти замуж за любимого мужчину, а лишь одна встреча перевернула мои мечты с ног на голову. Разве такое возможно? Разве нормально ощущать такую тягу к совершенно постороннему человеку?
Черные волны бьются о камни, словно ведя с ними бесконечный разговор, а я разворачиваюсь и иду дальше. Вымощенная плиткой дорога, идущая вдоль моря, сейчас почти пуста. Редкие прохожие возвращаются домой по залитой оранжево-желтым светом фонарей тропинке.
Замираю, когда вижу в шаге от моря, прямо на прибрежном песке, качели. Иду к ним, невзирая на то, что мои каблуки утопают в песке. Сажусь лицом к морю. И отрываюсь от земли.
Выше, и выше, и выше. Как будто сильно раскачавшись, действительно можно улететь.
Не удивляюсь, когда слышу скрип соседних качелей. Я бы больше удивилась, если бы так и не услышала их.
Мельком оборачиваюсь.
Марк не качается. Он, судя по всему, только пытается втиснуться на сиденье, но конструкторы не предусмотрели, что взрослые дядечки, вроде
Он так и остается стоять, и только я взмываю вверх и вниз, а он стоит рядом, как якорь, который тянет меня к земле. И если остановлюсь, то утянет на самое дно.
Но пока мои ноги словно скользят по звездному небу, как по льду. Я бегу, хотя знаю, что это бессмысленное бегство, и Марк просто ждет, когда я наконец-то смирюсь с этим.
Но я еще не готова.
Я только раскачиваюсь все сильнее, и хотя мои руки окоченели от холода и ветра, а зубы стучат, мне еще никогда не было так легко. Вверх и вниз, только вверх и вниз, и ветер в лицо.
Сбрасываю сначала одну туфельку, и она летит в песок, потом вторую, целясь в море.
Марк взглядом провожает полет моей обуви. Туда же отправляется и вторая туфелька.
А потом я разжимаю ладони и прыгаю сама.
Секунда обманной свободы. Так мало и в то же время мучительно долго тянется этот миг, пока не приземляюсь на песок на обе ноги и вытягиваюсь в струну.
Я приняла решение. И оно далось мне легко.
С ног меня сбивает именно Марк. Я точно помню, что приземлилась хорошо, но именно он повалил меня на песок. Как будто действительно хотел спасти, хотя такой, как он, не спасает, а наоборот, уничтожает.
Впрочем, своеобразный тест на доверие он прошел успешно.
— Ненормальная! — кричит он, ощупывая меня, как будто ищет травмы.
Сделаю вид, что поверю ему.
— Я в детстве занималась гимнастикой!
Мне щекотно и я смеюсь в голос.
А еще мне вдруг становится совершенно не страшно.
Марк вдавливает меня в холодный песок своим телом, нависая надо мной. Вижу блеск в его темных, как беззвездное небо, глазах, обхватываю лицо руками. Щетина царапает ладони.
И тогда же меня пронзает ощущение дежавю — я уже делала то, что только собиралась сделать сейчас.
Я уже целовала Марка.
ГЛАВА 20
Марк
Наверное, это алкоголь. Не знаю, как в здравом уме можно было решить, что сейчас Вера действительно улетит от меня, если достаточно сильно раскачается. Это же детские качели, мать вашу, а не боинг.
И все равно, когда она оттолкнулась и разжала руки, у меня остановилось сердце.
Как кот на воробья, я бросился вперед, пытаясь притянуть ее обратно к земле, не давая упорхнуть от меня снова. Я сбил ее с ног, но поймал.
Она залилась хохотом, пока я пытался нащупать переломы. Убедиться, что она цела и невредима.
— Я в детстве занималась гимнастикой!
Переломов, разумеется, не было, но руки убрать я уже не мог. Она раскусила меня, почему я так бесцеремонно лапаю ее, но, кажется, решила не сопротивляться.