Идеальный мерзавец

Майер Жасмин

Да, мне сделали предложение, но я не готова вот так с порога рассказывать Марку, что выходить за Юру самая большая ошибка моей жизни. Пусть хотя бы чуть-чуть помучается. Пусть поймет, что даже любая ошибка способна стать последней.

Для Марка сейчас я — чужая невеста. Ну и как ты поступишь теперь, идеальный мерзавец?

ГЛАВА 47

Марк

Я часто видел обручальные кольца на руках женщин, чьи пальцы в этот момент скользили по моему члену. Для

них кольца никогда не значили больше, чем то, чем они и на самом деле являлись: всего лишь ободок драгоценного металла. Когда для женщины верность — пустой звук, никакое кольцо ее не остановит.

Для Веры же верность всегда значила слишком много.

Смотрю на дешевое кольцо из желтого золота на ее пальце с грубо обработанным камнем в оправе. И в груди что-то противно ноет зудящей болью, наверное, то самое треснувшее ребро.

Топорная безвкусная работа, Юрец, где были твои глаза, когда ты покупал это кольцо? Хотя женщины порой сентиментальны и могут носить с гордостью даже проволоку, если она от любимого человека.

Внезапное осознание того, что Вера могла прийти и только для того, чтобы прервать все, что было между нами, ледяной иглой прошивает сердце. Ребра болят еще сильнее. Мне не стоило носить ее на руках, но я ничего не мог с собой поделать.

А ведь о таком варианте, что она пришла расставить все точки над «I», я даже не думал. Если бы она разорвала дурацкую помолвку, то уже отказалась бы от чертового третьего угла (без сомнения тупого) в нашем треугольнике, и вернула бы это уродливое кольцо.

Но Вера пришла ко мне с кольцом на пальце.

Убираю руки с ее талии и поднимаюсь на ноги, чувствуя, что ребра мне это еще припомнят. Сажусь в кресло в углу номера. Слишком рано обрадовался звонку с рецепции, который и оповестил меня о гостье. Ведь сама Вера еще ни слова не сказала.

— Я рад, что ты пришла.

В больших темных глазах Веры нет искорок. Нет жизни. Также она выглядела в самую первую ночь в аэропорту.

Она несчастна с этим мужчиной и никогда не будет, я хорошо понимаю это по ее внешнему виду. Но смогу ли я сделать ее счастливой? Мои чувства к ней уже перешагнули стадию необременительного курортного романа, и все бы ничего, если бы не мое прошлое.

Вера сидит на моей кровати, но по ощущениям, ее голос доносится с другого конца света:

— Почему ты не сказал мне, что спал с ней на Кипре?

— Не хотел причинять тебе боль.

— Зачем тогда трахнул ее еще раз?

— Я совершил ошибку. И мне очень жаль, что я не остановился раньше, чем стало слишком поздно.

Вера переводит на меня свои темные глаза.

— Ты даже не просишь прощения, Марк?

— Этому нет прощения, Вера. Я это хорошо знаю.

Вспоминает мои слова об измене на собственной свадьбе, сказанные в отеле на Кипре.

— Понятно, Марк. Мне стоило бы догадаться. Еще ты, наверное, скажешь, что предупреждал меня о том, что не изменишься, и что с самого начала предупреждал меня, чтобы я не рассчитывала на отношения…

— Вера.

Она уже встала и теперь замирает с пальто в руках.

— Я

действительно предупреждал тебя о том, что я мерзавец, но теперь я хочу измениться. И хочу попросить тебя о втором шансе. По-моему, это куда действеннее пустых извинений.

Растерянно оборачивается.

— Ты хочешь, чтобы я дала тебе второй шанс? — шепчет она одними губами. — Зачем тебе это, Марк?

Я не поднимаюсь с кресла, остаюсь сидеть, хотя очень хочу сжать ее в своих объятиях, крепко и до хруста. Но боюсь, что, если наброшусь на нее, то под моим напором ей ничего не останется, кроме как сдаться. А я хочу дать ей выбор, хочу, чтобы она сама осознала, готова ли она обрекать себя на жизнь с таким, как я, или пусть уходит к тупому лишнему углу с именем в три ненавистных буквы.

— Разве все то, что было между нами, не стоит того, чтобы попытаться снова? Не думай, что я откажусь от тебя так просто, Вера. Я ведь… — голос срывается.

Вера замирает. Не знаю, чего в ее глазах больше: страха, удивления или торжества.

Вот он, момент, когда я чуть не сказал вслух то, во что даже не верю.

— Я ведь очень хочу быть с тобой, — произношу я.

Вера тихо выдыхает. Кажется, она тоже не готова услышать от меня то, во что я пока не готов даже поверить.

— А как на счет твоих увлечений чужими невестами, Марк?

— Тамада Марк Бестужев больше не собирается развлекать гостей на чужих свадьбах. Уж поверь мне.

Вера широко улыбается.

В тот же момент меня сдувает с кресла, и я подхожу к ней, возможно, чересчур быстро, но она улыбается, черт возьми, в ответ на мои слова. Я все еще могу вызвать у нее улыбку. Значит, в глазах этой женщины для меня еще не все потеряно.

Забираю у нее пальто и швыряю, не глядя, куда-то вбок. Вера улыбается сильнее. Смотрю мельком назад, для улыбок есть повод: пальто повисло на телевизоре, как на вешалке.

— Плевать, — шепчу я.

Прижимаю Веру к себе и наконец-то обнимаю. Так крепко, как и хотелось. Вера обхватывает меня за шею и внимательно смотрит снизу вверх.

— Зачем я тебе, Марк?

Хороший вопрос. На этот вопрос есть короткий и простой ответ из трех слов, но у меня есть запасной:

— Знаешь, что я выбил на спине четыре года назад в тату-салоне?

Вера разжимает руки и, я рывком сдираю с себя футболку. Вера, безошибочно и не глядя, находит начало латинской фразы, вытатуированной на моей лопатке. Когда она успела так хорошо изучить меня?

Она обходит меня и встает за моей спиной. Вздрагиваю, когда холодным пальцем она выводит каждую из четырнадцати черных букв на моей спине.

— «Hoc erat in fatis», — шепчет она. — Что это значит?

— «Так предначертано судьбой».

Вера замирает, а после, вытянувшись на носочках, касается моей спины губами.

ГЛАВА 48

Вера

Я думала мы останемся в отеле, но после поцелуев Марк снова оделся, подхватил мое пальто и вывел меня из номера.