Идеальный треугольник

Ктая

Куноичи решительно кивнула.

К концу обыска базы Орочимару соизволил вернуться. Выглядел он таким довольным, что смотрелось даже неприлично. И это здесь, где эталон счастливости задавал влюблённый Наруто!

— Мыши? А, да, конечно, есть… — рассеяно проговорил Змей, приложив ладонь к стене. Сформированное фуин открыло пространственный портал. — Ловите сколько надо. Только аккуратнее, там ужи для контроля рождаемости.

— Орочимару-сан… у вас запечатана целая экосистема? — ахнула Харуно.

— Да ничего особенного.

Это даже не запечатывание, а кое-что другое… Доступа к чему без джуина не дам.

Сакура закатила глаза:

— Орочимару-сан, ну это слишком детская провокация.

На самом деле куноичи было ужасно любопытно, но жажду познания здорово перебивало успехом в эмоционально-стихийном исследовании. А в качестве маленькой мести она не стала вот прямо сейчас говорить об этом Змею.

Саске проблему отлова мышей решил просто — призвал пару своих мелких, но умных змеек и запустил на отлов, разрешив в процессе наедаться до отвала. Через пятнадцать минут у его ног набралось с десяток аккуратно парализованных мышей и один уж.

— А ужа-то за что? — надулся Орочимару, складывая ручки на груди.

— Пытался отобрать мышей, — сообщила одна из змеек, подлезая под руку Саске за заслуженной похвалой.

— Верните обратно, он там для экосистемы нужен.

Орочимару проследил, как Саске небрежно закинул ужа обратно в портал. Посмотрел на то, как к нему ластится его призывная змейка… И целую секунду раздумывал над тем, чтобы поубивать их всех нафиг или, как минимум, запереть в том измерении, где только полянка радиусом в четыре метра, травка, мыши, ужи и искусственное освещение.

Но… Вряд ли они даже так поймут, за что им такая немилость.

Змей закрыл портал и молча двинулся вглубь базы. Натренированный мозг упорно подсовывал факты, подтверждающие возникнувшую в голове теорию, с безжалостностью настоящего учёного препарируя свою жизнь и последние события. Глупо было надеяться, что удастся преодолеть естественные различия, просто приложив немного желания и терпения.

Он устал. Он смертельно устал тащить всё на своём горбу. Да, он понимал, что не все люди такие умные, как он. Что некоторые люди по-другому умные, что надо просить, говорить, уговаривать, показывать… Учить. Но окружающие почему-то не спешили учиться и становиться равноценными партнёрами. Хоть в чём-то. Продолжали ожидать повеления Орочимару.

Он пришёл, а его даже никто не попытался обнять. И ни разу. Никто. Не обнял его по собственной инициативе. Можно подумать, это только ему надо и никто не плющится втихую, его тиская. Ладно в первый раз — суровый змей, сложно поверить, что его можно тискать. Но в двадцатый?

В таком случае проще использовать прежнюю схему. Вот есть он. И есть его инструменты. Не ждать, что эти инструменты до чего-то там додумаются или проявят толковую инициативу. Нет, только прямое управление, никаких надежд.

А может, он просто преувеличивает? Раздувает

из мухи слона… Он сейчас вроде как подросток, а им свойственен максимализм. До такой степени, что хочется всех поубивать, чтобы страдать от одиночества с полным правом, а не так… Когда вроде как всё хорошо.

Ради эксперимента Орочимару решил подождать. Сидел на кухне во время обеда. Дождался Джи. И ни разу не попросился на ручки. А никто и не предложил… Даже Джирайя посмотрел настороженно и не стал его трогать, ошиваясь рядом, как бездомный пёс.

Неужели он всех настолько пугает?..

Орочимару сам удивлялся, как ему удалось удержаться от активации экстренной консервации базы. Это когда стены, связанные различными фуин, идут друг к другу и сплющивают, перемалывают всё своё содержимое в однородную кашицу, а потом ещё и нагреваются, спекая в симпатичный уголёк, в котором совершенно непонятно, где стол, а где — чья-то рука. Наверное, удержаться помогали неравномерно растущие конечности, хотелось списать всю истеричность на подростковое состояние.

Страдать Змей предпочитал с обеспечением максимального комфорта — то есть забравшись под кровать с кульком конфет. Карамельки при разгрызании издавали звук, очень похожий на сухой треск ломающейся кости, и можно было представлять, что это «хрусть, хрясть, хрумк» происходит в процессе мести всем, не захотевшим его обнимать и няшить. Но долго идиллия не продлилась.

Джирайя за время своего отсутствия успел ужасно соскучиться по Орочи, но во время обеда не решился захапать Змея вовсе не из-за присутствия учеников. Просто Орочимару, похоже, нашел с кем разбавить одиночество. Очень характерный синяк на шее, подживающие царапины, почти скрытые одеждой, но все-таки заметные…

— Орочи?

В комнате на первый взгляд никого не было. Но не мог же Змей сквозь стены просочиться. Точнее, мог, но зачем бы? Джи наклонился, заглядывая под кровать, с некоторым удивлением действительно обнаружил там надувшегося Орочимару.

— Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?

— Да. Обидели, — подтвердил Змей, нахохлившись. — Все.

Джирайя улегся на пол, чтобы удобнее было вести диалог — попытайся втиснуться он под кровать, в лучшем случае получился бы очень стиснутый бутерброд.

— Особенно тот, кто тебя так разукрасил? — открытый прямой взгляд, отсутствие истеричных ноток в голосе… Залегшая в углах рта горькая складка. — Или это ты за утешением ходил?

— М-м-м? — Орочи не сразу понял, о чём идёт речь. — А-а-а, да нет. Это я к Тсу бегал. Потому что соскучился. Стал бы я у непроверенных личностей утешения просить. А обидели позже. И раньше.

Джирайя немного помолчал. Он был, конечно, отходчивым, но все же не настолько, чтобы прямо сразу от обиды и ревности перейти к анализу того, когда и чем мог обидеть Змея. Еще и досада примешивалась, что кое-кто довзрослел, а ему ничего не сказал.