Идеальный треугольник

Ктая

— Как хочешь, Саске, как хочешь…

Учиха смерил его подозрительным взглядом. Поверить, что Орочимару вот так просто валяет дурака, было сложно, несмотря на все изменения. И то, что не удается хотя бы примерно определить, какой именно это хитрый план, спокойствия не добавляло. Орочимару легко улыбнулся напоследок и неторопливо ушёл в сторону жилых помещений. Саске вздохнул — если бы не годы, проведенные в ученичестве у змеиного санина, можно было бы решить, что ему предполагалось самому разобраться, на какой полигон перебраться и где те самые манекены найти. А так Учиха просто знал, что через какое-то время явится один

из змеенышей — а то и сам Орочимару — и выдаст все необходимое.

А пока было свободное время, стоило успокоиться и попробовать разобраться в сложном и противоречивом клубке собственных эмоций. Да, доминировала досада на то, что распустился, и перед кем — не перед своей командой или даже Джирайей, а перед Змеем, который не то что руку откусит, а полностью заглотит… Но она была недостаточно сильной, чтобы полностью заглушить собой все остальное.

Саске… Понравилось. Понравилось так легко общаться, перекидываться почти шутками вместо ядовитых колкостей. Говорить так, будто есть что-то большее, чем деловые отношения двух сильных шиноби.

— Ксо!

Ну, только такой неудачник, как он, мог настолько встрять буквально на ровном месте.

====== Первые результаты ======

— Орочи… Что ты там забыл? — простонал Джирайя, заглянув под кровать.

Странные предпочтения Змея в выборе места сна его иногда вводили в ступор. То он использовал его в качестве одеяла, то засыпал, повиснув на хвосте между столбиками кровати, то вот под неё забрался… А там всё было оборудовано со свойственной Орочимару педантичностью — и спальный мешок, и запас провизии, и лампа с книжкой…

— Я в норке, — в щели спального мешка показался жёлтый глаз с вертикальным зрачком. — Не мешай релаксить.

— Ты что, там ещё сладости жрёшь, что ли? — уточнил Джирайя, услышав характерный хруст конфет.

— Угу. Завидно? Давай ко мне.

— Думаешь, поместимся? — скептически уточнил Джи, соотнося свои габариты с высотой ножек кровати.

Удивляться он перестал еще после того, как Змей всю ночь обсуждал с Наруто научные теории, а потом весь день сокрушался, что они не догадались свои идеи записать.

— Ну и сиди там. Я не вылезу, — Орочимару снова захрустел конфетами. — Я моральных сил набираюсь. И вдохновения.

— Но почему именно под кроватью? — Джирайя подумал, стащил на пол подушку с одеялом и достаточно комфортно разлёгся напротив Змея.

— Я в норке, — повторил Змей и пояснил: — Лёгкая агорафобия. Если по-человечески, в тесном пространстве мне уютнее. И отдыхается лучше. Как продвигается ваша часть исследований?

— Пока что глухо, — вздохнул Джирайя. — Теорию-то мы поняли, а вот как определиться с подходящим типом сенчакры, пока не разобрались. Я все время сбиваюсь на знакомую, Сакура в принципе не знает, что и как делать, а у Наруто просто шило в заднице. Медитации и самопознание — определенно не его стиль. Он умудрился за пару часов добраться до Кьюби и поцапаться с ним, но отказался признаваться, по какому поводу. Зафонил лабораторию изрядно, все-таки полтора хвоста…

— Эх… — Орочимару хрустнул конфеткой, но решил всё же подсказать: — Если бы тебя можно было описать одним словом, какое бы оно было?

Джирайя всерьез задумался. Погрыз ноготь, перевернулся на другой бок.

— Не знаю. Что-то подсказывает мне, что ответ «извращенец» не подойдет?

— Извращенец — абстрактное понятие, не имеющее чёткого

значения. Извращенец — любой, кто делает вещи нестандартно. Чаще всего это применяется к сексуальным маркерам, но это не обязательно. Это слово не может отражать твою суть, так как оно само по себе ничего не значит. А что ты отличаешься от других… Ну, все люди отличаются. Только не у многих хватает сил это показать. Но копаешь в верном направлении. Извращенец — это то, как тебя называют подслеповатые люди, но если ты найдёшь суть явления, а не её нелепую форму… Причину, а не внешние признаки… Может найдёшь, что ищешь.

— То, чем я отличаюсь от других? — Джирайя говорил медленно, словно пробуя слова на вкус. — Но не внешние причины?

Санин задумался. При попытке характеризовать самого себя первым делом вспоминались, конечно же, женщины. Нет, совсем не в том плане, который так часто приписывали ему как великому извращенцу… Но не стоило отрицать, что это и в самом деле было для него отражением чего-то важного.

Но… С чего все началось? Давно ведь, еще когда они были учениками Сарутоби-сенсея… Вспомнить хотя бы первую встречу с Тсунаде. Она была, конечно, красивой девушкой, но не шла ни в какое сравнение с собой взрослой. С той Тсунаде, которую Джи узнал на войне.

Так где же крылась причина его столь долгой и упоенной игры, в которую поверили все остальные?

— Хм… Орочи. А можешь перевести все, что ты сейчас сказал, как для Наруто? Чтобы теория чакры на примере рамэна и тому подобное.

— Теория чакры на примере рамена? — удивился Змей. — Такого я ему не рассказывал. Чтобы грамотно использовать аналогию, процессы в двух сравниваемых явлениях должны быть одинаковыми. В этом случае… Хм. Допустим, у тебя есть некий предмет. Ты не знаешь, что это, и не можешь просто так узнать даже то, какой он на самом деле. Но можешь узнать, что он делает. И вот получается, что он холодит. Что он вызывает слюноотделение. Что его продают и покупают. Что если провести им по бумаге, он оставит влажный коричневый след. Что оно растает на солнце…

Джирайя попытался сообразить, о чем это Орочи, но при попытке представить нечто, оставляющее на бумаге влажный коричневый след, в голову лезло только…

— Мороженое? Шоколадное… Слушай, Орочи, у тебя есть мороженое?

— Нет, — Змей хрустнул конфеткой. — А зря, надо бы завести… Делай предположения, подтверждай и опровергай их, и не еби мне мозг. Я в норке.

— Почему у тебя на базе есть конфеты, но нет мороженого? — риторически поинтересовался Джирайя, переворачиваясь на спину.

Почему-то глядя на потолок думалось лучше, чем когда перед глазами маячил Орочи.

Так всё-таки, с чего все началось?

Через некоторое время активного шевеления мозгами Джирайя вздохнул:

— Я всегда очень остро чувствовал мимолётность женской красоты. То, что вот сейчас она есть, а через секунду или две её может не быть. И хрупкость жизни, когда она словно просыпается песком сквозь пальцы. Но я не знаю, как это можно назвать одним словом.

— Скоротечность времени, — подсказал Орочимару. — Не цепляйся к форме. Определение должно быть простым, но не обязательно в одно слово. Можно два. Или три. Может, такого слова ещё не придумали. О’кей, есть гипотеза. Теперь перебирай в памяти, всегда ли на твоё восприятие влияло ощущение скоротечности времени, или были моменты, когда ты совсем о нём забывал?