Идеальный вальс

Грейси Анна

Касси и Грейс кивнули. Дори поколебалась, но к удивлению Себастьяна, выступила вперед и протянула руку. Она осторожно отпила молоко, а потом ее сдержанное личико прояснилось, и она выпила все залпом. Лили, служанка, улыбнулась. – Вкус великолепный, не так ли мисси? Хотите еще?

Дори мимолетно улыбнулась ей и снова протянула чашку. Себастьян был поражен. Он наблюдал, как грум наполнил чашку и передал ее девочке. Она приняла ее без колебаний и выпила.

Две чашки молока. Он не видел, чтобы она в один присест столько пила. Он с благодарностью подумал, что это только

начало. Он правильно поступил, привезя их в Лондон. Благослови Бог мисс Мерридью, которая пригласила их в парк сегодня утром. Слава Богу, он отправился с ними. Он бы так и не узнал, что Дори пьет молоко. Две чашки свежего молока каждое утро добавят немного плоти на ее хрупкие косточки. И может быть, даже румянец на щечках...

Что за утро: две улыбки и две чашки молока.

Хоуп отступила и наблюдала. Рейны оказались загадочной семейкой. Казалось, Касси и Дори не хотят иметь дела со старшим братом, но он почти никогда не обращался к ним и не разговаривал.

А теперь он смотрел за ними, как большой, безмолвный мастифф, и глядя на его лицо, пока девочки пили молоко, она почти уверилась, что зрелище его тронуло.

Хотя как она поняла это, она не могла сказать; его лицо было невыразительным. Это было сильное лицо, твердое и бескомпромиссное в некотором роде. Упрямое. А глаза – решительными, серыми и непреклонными. Но потом они смягчились... и Хоуп заметила, как они смягчились... и он стал совершенно другим человеком.

– Слушайте. Тут собирается толпа. Интересно, почему? – воскликнула Грейс, схватив Касси под руку. Касси посмотрела вокруг, схватила Дори, и они втроем побежали. Джеймс протянул Лили кувшин, и сказал Хоуп. – Я пойду с ними, мисс, – но мистер Рейн оказался перед ним.

– Я догоню их, – заявил он. – Им не следует так бегать! – он мрачно зашагал прочь.

Фейт посмотрела на сестру. – Будто он боится выпустить их из-под своей опеки.

Сердце Хоуп упало, зная, что в этом замечании была тревожная доля истины. Девушки Мерридью знали все про мужчин, которые получали удовольствие, мучая маленьких девочек.

Фейт тихо сказала. – Ты думаешь, что он бьет своих сестер, как дедушка бил нас?

– Тс, Фейт! Мы ничего о нем не знаем, и мы не вправе делать преждевременные выводы. К тому же, я совсем не думаю, что мистер Рейн похож на дедушку! В чем-то кроме физической формы, – она не могла представить, чтобы дедушка бросился на помощь так, как мистер Рейн, когда он пытался спасти ее от ее так называемой взбесившейся лошади. Тем утром, мистер Рейн был нежным и защищал ее. Таких понятий в словарном запасе дедушки не было и в помине.

– Ты не можешь отрицать, что с этими девочками что-то не так.

– Нет, но мы не знаем, в нем ли причина.

Сестра задумчиво посмотрела на нее. Хоуп знала, о чем она думала. Она защищала его слишком пылко для того, чтобы относиться к нему с безразличием. Она боролась с появившимся румянцем, и мягко ответила. – Я сказала, что мы узнаем больше о девочках и так и будет. По пути назад, ты поговори с Касси, а я поговорю с мистером Рейном.

– Может, лучше я поговорю с мистером Рейном? – нежно предложила Фейт.

Девушка

тогда покраснела. – Нет, все в порядке. Я поговорю с ним.

***

Мистер Рейн вернулся, присматривая за девочками, которых он собрал перед собой. Он выглядел злым и озадаченным, Касси и Грейс – бунтующими, но личико Дори оставалось таким же неподвижным и невыразительным.

Это было ужасное зрелище: оно напоминало ей, как выглядела ее близняшка в те дни, когда они жили в Норфолке, когда дедушка приходил в ярость. Фейт становилась неподвижной и молчаливой, как будто уходила в себя, делаясь такой маленькой и незаметной, насколько возможно, чтобы не привлечь внимания дедушки, его жестокости.

Дори сейчас была точно такой же. А ее брат был зол.

Хоуп не могла этого вынести. Она подбежала, и взяла за руки обеих девочек Рейн.

– Я подумала о чем-то замечательном! Мы пойдем к Гунтеру за мороженым! Что вы об этом думаете? – Было слишком рано, чтобы есть мороженное, но она отчаянно пыталась вернуть ребенку счастливый вид.

Себастьян резко ответил. – Благодарю, но нет. Я только что вспомнил, что у меня назначена встреча менее чем через час. Дела. Важные дела. Мне и сестрам необходимо сейчас вернуться домой. Простите, если мы доставляем вам неудобства, но я не собирался проводить все утро в ленивом поиске удовольствий.

Хоуп моргнула.

– Ленивом поиске удовольствий? Прогулка и чашка свежего молока едва ли рассматривается, как легкомысленное развлечение.

Его серьезный взгляд смягчился.

– Нет, вы правы. Та чашка молока... я очень благодарен, мисс Хоуп. Мисс Фейт, мисс Грейс, – он поклонился каждой из них с напряженной точностью. – Тем не менее, мы немедленно должны вернуться. Я намереваюсь нанять экипаж, чтобы отвезти нас домой. Могу я предложить вам поехать с нами?

Вся в мыслях о плане по обнаружению причины поведения девочек, Хоуп собиралась согласиться, когда услышала, как Фейт сказала.

– Спасибо, нет. Мы предпочитаем пройтись.

– Очень хорошо, значит, прощайте, леди. Девочки, реверанс.

Девочки присели в реверансе, и Касси мило поблагодарила их за прогулку. Пока они смотрела, как эти трое быстро направлялись к ближайшему выходу, внезапно Хоуп пришло в голову, что она никогда не видела, чтобы Себастьян Рейн касался своих сестер на людях. Кроме того случая, когда он вытащил Касси из воды, он никогда не держал их за руки, и не шел с ними под ручку. Он только иногда мог потрепать их по головам.

Дедушка тоже никогда не прикасался к своим внучкам. Только бил их.

Она смотрела, как они уходят, разрываясь между противоречивыми чувствами.

– Пошли, Хоуп, идем домой, – тихо сказала сестра.

– Мы ничего не знаем наверняка, – быстро заметила Хоуп. Фейт не высказала вслух свое обвинение, но она знала, о чем думала ее близняшка.

– Нет, у нас нет доказательств.

***

Двадцать минут спустя, пока они в молчании шли домой, элегантный зелено-черный экипаж проехал мимо них. Правил мистер Рейн. На запятках стоял грум в ливрее. Возле мистера Рейна сидела леди Элинор Уайтлоу.