Идеальный вальс
Шрифт:
– Ч-что вы, черт возьми, себе позволяете?
Ее ладони задрожали, находясь в его руках. Он ласково и нежно потер их своими большими пальцами, пытаясь успокоить ее. Леди Элинор сделала попытку освободиться, но напрасно.
– Я провожу эксперимент... с цветом.
– Что?
– Я испытываю теорию вашей матушки. О цвете. Проверяю, могут ли мои мужские потребности быть подавлены недостатком ярких цветов в одежде. Созерцая все эти женские тела, облаченные в буйные яркие расцветки, мне просто необходимо успокоиться. Поэтому
Она не произнесла ни слова. Тогда он добавил:
– Чтобы достичь умиротворения, мне понадобится каких-то несколько минут, вы же не должны сердиться. Ведь все ради... науки.
Молчание. Он чувствовал ее дыхание и то, как участился пульс под его пальцами.
– Что ж, пока эксперимент не закончится, о чем мы с вами будем беседовать? О, я придумал. Вы знаете, мне кажется, мой друг Себастьян Рейн ухаживает за вами.
Она поколебалась с ответом:
– Да.
– А вы в курсе, что он не испытывает к вам никаких чувств?
Казалось, молчание длилось вечность прежде, чем она ответила:
– Да. И я не возражаю.
Джайлс сжал ее сильнее. Ему захотелось хорошенько встряхнуть Элинор, но он заставил себя произнести очень мягко:
– А должны были бы. Каждая женщина заслуживает того, чтобы ее любили.
Он замолчал, и когда она ничего не ответила, спросил:
– Вы любите его?
– Нет, – прошептала она в отчаянии. – Любить – это так не... Рационально.
– Бог мой! Конечно, нерационально!
Он снова замолчал. Молчала и она.
– Так значит... вы ничего не имеете против того, что единственная причина, по которой Себастьян намерен жениться – это долг перед своими сестрами?
– Долг для большинства людей – это тяжелый труд. И я восхищаюсь его преданностью своим обязанностям. Вот это как раз Рационально.
– Неужели? Могу поспорить, что в вас полно Рациональных качеств. Я прав?
– Я стараюсь.
– Я так же готов поспорить, что за всю свою жизнь вы никогда не совершали необдуманных поступков, так?
– Не могу припомнить ничего подобного. Я уже сказала, что меня восхищает приверженность своему долгу, – сказала она холодным и сдержанным тоном. Но в голосе слышалась легкая дрожь.
– Себастьян – это человек, который посвятил всю свою жизнь исполнению своего долга.
– Тогда мы должны подойти друг другу, разве нет?
– Это отвратительно – заниматься любовью из чувства долга!
Она напряглась.
– Вам обязательно надо быть таким грубым?
– Да. Я же распутник, вы забыли? А мы верим, что долг – плохая замена любви.
– Долг выдерживает испытание временем. Любовь – нет.
– Возможно. Но я в этом сомневаюсь, хотя данное обстоятельство и опровергает мою репутацию распутника, – он прижал ее руки к своей груди. – Вы забыли, какое наслаждение приносит любовь. Ах, наслаждение... Даже если любовь не выдерживает
– Несомненно. – Ее попытка казаться неприступной потерпела неудачу. Теперь она казалась задумчивой и неуверенной. И все же она перешла в наступление: – Подобное мимолетное чувство станет непрочным фундаментом для долгой совместной жизни.
– Вы никогда не любили, не так ли, Элинор?
– Конечно нет!
Ее тон его позабавил и он улыбнулся.
– Нет. Любовь – это ведь так нерационально, вы же всегда совершаете только Рациональные поступки, да?
– Безусловно.
– В таком случае находиться здесь, в темном шкафу, со мной наедине для вас не очень-то Рационально?
В помещении опять повисло молчание. Из темноты послышался ее дрожащий голос:
– Полагаю, вы просто хотите проверить теорию моей матушки относительно цвета одежды.
– Вы уверены?
Тишина сгустилась до почти осязаемой. Джайлс нагнул голову и, касаясь дыханием ее нежного ушка, прошептал:
– Вы, конечно, знаете, что никогда в своей жизни я не совершал достойных поступков.
– Как вам не стыдно в этом признаваться.
– Мы же с вами уже пришли к общему мнению, что я привык... скажем так, соблазнять порядочных леди.
– Назовем вас обычным грешником и закончим этот разговор, – едко заметила она.
Он тихо рассмеялся.
– Очень хорошо. Грешник, но, надеюсь, не обычный... Знаете, мы с вами представляем довольно интересную пару: леди, которая никогда не вела себя распутным образом, и джентльмен, – ну ладно – распутник, который никогда не поступал так, как того требует долг.
– Вы еще можете искупить свою вину.
– Могу, в самом деле? Искупление и долг – такие интересные понятия. Их смысл полностью зависит от ваших убеждений.
Она зябко поежилась, неосознанно касаясь его тела своим. Она замерзла.
В темноте послышался его шепот:
– Так вы считаете, Элинор, что я должен как можно чаще поступать согласно своим обязанностям.
– Д-да, считаю.
– В таком случае, мне кажется, что мой долг, как друга, требует от меня пойти и отговорить моего замечательного товарища Себастьяна Рейна от ужаснейшей ошибки в его жизни.
Тоненьким голоском она пропищала:
– И этой ошибкой будет...
– Женитьба на вас.
Элионор холодно отреагировала:
– Я понимаю, что я не из тех женщин, на которых обычно предпочитают жениться мужчины, но...
– Нет никаких «тех женщин». Я так же считаю своим долгом научить вас тому, что значит жить, а не тому, что значит быть Рациональной.
Он скользнул ладонями вдоль ее рук и обвил ее талию. Другой рукой он надавил на основание ее шеи сзади и притянул Элинор к себе. Она стала вырываться.
– С меня довольно! Немедленно отпустите меня! Эксперимент окончен!