Идеальный выбор
Шрифт:
Джастин уставился на брата изумленно-недоверчивым взглядом:
– Черт побери, Себастьян…
– Она ранена, Джастин. Истекает кровью.
– Боже милостивый! В нее стреляли?
– Не знаю, – отрывисто бросил Себастьян. – Давай отнесем ее наверх. В желтую комнату.
Стараясь идти в ногу, братья поднялись по лестнице, миновали лестничную площадку и зашагали по коридору.
– Так что же, черт побери, случилось?
– Я обнаружил ее распростертой на мостовой одной из улиц в Сент-Джайлзе. Джимми едва на нее не наехал.
– В Сент-Джайлзе? Ты?! –
– Да, – бросил Себастьян, удостоив брата весьма выразительным взглядом.
В эту минуту в спальне появился дворецкий; все еще облаченный в ночное одеяние, он остановился у порога, потирая грудь.
– Милорд, не нужна ли моя помощь?
– Принесите горячую воду и чистые полотняные бинты, – приказал Себастьян. – И поскорее, Стоукс.
Он опустил свою ношу на постель и принялся ее разглядывать. Девушка вся промокла и дрожала, лицо у нее было бледное, как снег. Чтобы добраться до его городского дома, понадобилось небольшое время – всего около четверти часа, но она снова потеряла сознание и пока не приходила в себя. Это встревожило Себастьяна.
Особенно после того, как он обнаружил, что она беременна.
– Попробуем выяснить, откуда идет кровь, – сказал он и снял с головы раненой ее нелепый капор.
Густые и длинные золотистые волосы каскадом упали на подушку.
Он отвел кудри в сторону и склонился над девушкой. Взялся за мокрые, перепутанные завязки ее плаща и брезгливо поморщил свой патрицианский нос. Совершенно изношенное одеяние цветом своим напоминало мутные воды Темзы.
– Господи, что за вонь! – Себастьян принюхался. – От нее пахнет рыбой и табаком…
– Да, – согласился Джастин. – А еще прокисшим элем и каким-то жиром. Просто ядовитая смесь, верно?
Себастьян проклинал свои неуклюжие пальцы. Наконец он справился с завязками, выдернул плащ из-под спины девушки и отшвырнул его подальше на пол.
– Осторожнее, – предупредил его Джастин. – Она, мне кажется, в интересном положении.
– Да.
Себастьян окинул быстрым взглядом неподвижное тело. Судя по размеру ее беременного чрева, бедняжка должна вот-вот родить. И еще: бросается в глаза несоответствие этого живота и узеньких плеч. Себастьян нахмурился. С ее наружностью определенно что-то не так. Теперь, когда с нее сняли плащ, живот выглядел каким-то… бугорчатым.
Это было подозрительно. Ткнув пальцем в этот непонятный живот, Себастьян почувствовал, что он очень мягок. Себастьян крепко сжал губы и просунул руки под обрывки того, что когда-то было платьем.
Джастин стоял позади и смотрел через плечо брата; сначала Себастьян вытянул из-под платья спутанный шнур, потом вытащил измятую подушку и бросил все это на пестрый обюссонский ковер рядом с мокрым и грязным плащом.
– О Боже! – воскликнул потрясенный Джастин. – Она вовсе не…
– Вот именно, – подтвердил старший брат. Последовала долгая, томительная пауза, затем прозвучали слова Джастина:
– Какого дьявола женщине надо притворяться, что она беременна?
– Это просто уловка, – предположил Себастьян,
– Накопленные деньги, – машинально повторил Джастин.
– Она воровка, Джастин.
– Но там ничего не спрятано!
– Ты думаешь?
Себастьян заметил, что в руке девушки что-то есть. Он попытался разжать пальцы, но девушка не позволила, еще крепче сжав их.
– Мое, – пробормотала она. И повторила: – Мое!
Приложив усилие, Себастьян добился своего и увидел на раскрытой ладони ожерелье. Он даже не посмотрел на этот предмет сколько-нибудь внимательно – просто сунул себе в карман со словами:
– Бог знает что! Я притащил к себе в дом воровку.
– Перестань, – запротестовал Джастин. – Не мог же ты оставить ее валяться на мостовой. Ее могли затоптать чьи-нибудь лошади. Если это может послужить тебе утешением, знай, что я поступил бы точно так же.
– Неужели у тебя появились зачатки совести?
– Как знать? Может, я последую твоему примеру и начну вести респектабельный образ жизни, хоть и не могу себе представить ничего более скучного.
Все, кто хорошо знал эту парочку, знали также их манеру постоянно подтрунивать друг над другом. Пока они так болтали, Себастьян продолжал стаскивать с бесчувственной девушки оставшуюся одежду. Но тут Джастин выпалил:
– Посмотри, ведь в нее не стреляли, а пырнули ножом!
Себастьян осмотрел рану с неровными краями; кровь уже успела подсохнуть. Если девушке повезло и острие ножа всего лишь скользнуло по ребру, тогда рана не смертельна, а кровотечение скоро прекратится.
Стоукс принес горячую воду и бинты, поставил поднос на столик у кровати. Себастьян сложил бинт в несколько слоев. Взяв раненую одной рукой за худенькое плечо, повернул ее на бок и прижал к окровавленному месту сложенную материю. Очень скоро предательское ярко-красное пятно проступило на поверхности ткани. Себастьян чертыхнулся и усилил давление.
Девушка дернулась и застонала, и этот стон болью отозвался во всем теле Себастьяна. Несчастная повернула голову, глаза ее были открыты, и она смотрела Себастьяну прямо в лицо. Они умоляли, ее глаза. В них сверкали золотистые искорки – необычные, как он отметил про себя, – искорки жизни. Девушка была совсем молодой, не старше двадцати лет, решил Себастьян.
Усилия его не пропали даром: кровь скоро начала униматься. С помощью Джастина он наложил на рану сложенную во много раз чистую ткань и крепко прибинтовал.
Только после этого Себастьян позволил себе вздохнуть свободно. Кончиком салфетки старательно и бережно стер со щек раненой грязь.
– Она страшно бледна, – произнес Джастин.
– Я вижу, – ответил Себастьян, который и в самом деле обратил внимание на эту мертвенную бледность не только лица, но и всего тела девушки. Ее сложение было хрупким, руки маленькие, изящные, ножки стройные, с изысканно красивой ступней, точь-в-точь как у их с Джастином сестры Джулианны. – Я же думал, что ее надо показать врачу, – произнес он как бы про себя.